Пятнадцать минут пятого — занятия в лабораторном корпусе водного института заканчивались в четыре.
Вначале мы разговаривали о чем-то, потом замолчали, как будто слова могли ослабить наше внимание. Падал легкий снежок, ветра не было, пушистые снежинки мягко опускались на ветровое стекло, таяли, по стеклу бежали извилистые дорожки, и хотя они были прозрачные, но смотреть мешали, и Максим то и дело включал «дворники», которые прочищали два полукруга.
В квартале от нас, в глубине улицы, был виден подъезд лабораторного корпуса. Люди появлялись в дверях, расходились и налево, и направо, и прямо на улицу. Снег налипал на подошвы, на асфальте оставались черные следы, которые опять заносило снегом.
Вадима Тобольского не было.
Мы ждали его и вчера, но так и не дождались. Или он вышел через другие двери, на задах лабораторного корпуса, и пошел в сторону проспекта, хотя это было ему не по пути. А может, мы просто проглядели его среди других сотрудников института и студентов. Собственно, глядела я одна, Максим Вадима Тобольского в глаза не видел.
Как и вчера, на работе Тобольский был, Максим специально звонил по телефону в секретариат института. Лариса работала в поликлинике во вторую смену и помешать нам не могла.
Наша программа была разработана мною. Максим не внес в нее каких-либо поправок и дополнений, сказав, что свою роль, касающуюся автотехники, постарается выполнить, как договорились. Он пробовал шутить, пытаясь за шутками скрыть беспокойство, так как разделял опасения полковника Приходько, что если я иду верно, то, чем дальше вникаю в окружение Ларисы Шараповой, тем ближе подбираюсь к человеку, который, пряча преступные следы, так умело действует ножом. Но все это были только предположения, и рано было говорить о какой-то реальной, грозящей мне опасности, но она могла возникнуть непредвиденно, внезапно — это понимал и Максим, понимала и я, однако «риск нам по уставу положен!» — поэтому о случайностях мы старались не говорить.
А о том, что мне не грозят никакие опасности только потому, что поиск наш неверен, заранее неверен, — мне не хотелось даже и думать...
— Вот он! — встрепенулась я. — В коричневой вельветовой куртке с капюшоном.
— Вижу, — отозвался Максим. — А он не заметит нас?
— Думаю, не заметит. Рядом с нами овощной магазин, мы могли приехать туда за картошкой... Сейчас он пройдет от подъезда на улицу и должен повернуть направо, к остановке троллейбуса. Тогда вы поедете следом, обгоните его и остановитесь... Лишь бы он не повернул в сторону Красного проспекта.
— Да. По проспекту нам нельзя — там «кирпич». Проезд запрещен.
— Вот он вышел на тротуар. Смотрит налево... Нет, пошел к автобусу. Давайте, Максим!..
Помахивая свернутым в трубку журналом, Тобольский прошел половину квартала, остановился, взглянул налево, видимо собираясь перейти улицу. Максим поторопился, миновал его и остановился у бровки. Я открыла дверку.
— Вадим! Здравствуйте.
Он свернул с дороги, подошел к нам.
— Здравствуйте, Женя!
— Вы — домой?
— Конечно, куда же еще. А вы что здесь?
— Заглянули в ваш фруктовый магазин. Садитесь, подвезем. Я вас апельсинами угощу.
Тобольский забрался на заднее сиденье. Я представила молодых людей. Коротко объяснила свое отношение к Максиму, чтобы Тобольский знал, как ему держаться.
— Друг нашего дома, шахматист, — старалась я завязать разговор. — Но играет только с моим дядей, со мной играть отказывается из джентльменских убеждений. Считает шахматы свирепой игрой, как бокс, и боксировать с женщиной не желает. Я согласна с таким заключением и не навязываюсь. Тем более что он шахматист-перворазрядник. Максим! А Вадим Тобольский хороший знакомый Ларисы Шараповой. Да, да, той самой Ларисы, с которой ты так лихо танцевал в «Капельках».
— Вот как? — удивился Тобольский. — Когда это было?
— Да тому назад две недели. Мы с Максимом забрели в «Капельки» и случайно попали за один столик с Ларисой.
— Припоминаю, она что-то говорила об этом.
— Ждала вас, по-моему.
— Возможно. Не мог, к сожалению. Была запарка в лаборатории.
Максим притормозил перед перекрестком.
— Куда ехать?
Я знала куда, но промолчала, конечно. Тобольский объяснил. Я достала из сумки апельсин, протянула Тобольскому. Прежде чем его взять, Тобольский снял перчатку.