Тобольский снял с полки чистый стаканчик.
— Коньяку уже нет, — сказал он, — разве у меня такое задержится. Водки выпьете?
Он поставил чистую тарелку. Налил мне и Брагину.
— Со знакомством! — сказал Брагин.
Голос его был густой и хрипловатый, он выжидающе поднял свой стаканчик. Без лишних церемоний я отхлебнула глоток, пожевала горький ломтик лимона.
— Заходила в ваш магазин, — сказала я Тобольскому.
— Ну и как? Директор еще не проворовался?
— Не проверяла. Я же не из ОБХСС, не ревизор. Мое дело, так сказать, — культура торговли.
Вести связный разговор под бесцеремонным взглядом Брагина было трудновато. Я поднялась, достала из кармана пачку «Мальборо» и «Ронсон». В таких случаях сигарета бывает весьма кстати, пока ее достаешь, прикуриваешь, сосредоточенно поглядываешь на дымок, как будто занят каким-то делом и нет надобности о чем-либо говорить.
Брагин с любопытством пригляделся к «Мальборо».
— Импортные?
Он тоже вытащил из пачки сигарету, я подвинула ему «Ронсон». Он не сразу разобрался в зажигалке, но огонек высек. Я смотрела на его руки — руки шофера, пальцы толстые и сильные, с обломанными ногтями, они умели держать и плоскогубцы и отвертку... Пальцы такие же темные, как и его лицо.
— Значит, заглянули ко мне по пути? — спросил Тобольский. — Если не в магазин, так бы и не пришли?
Я пожала плечами.
— Кажется, мне здесь обещали живой огонь?
— Ах, да... живой огонь. Обещал, да. Дрова вот уже пожег. Сейчас принесу. Живой огонек — это мы сейчас.
Он открыл дверку топки, вытащил из-за печки газету, положил ее на колосники.
— За дровами схожу.
Он вышел в сени. Брагин вытянул ноги под столом, мои колени оказались у него на дороге, я не спеша отодвинула их. Он ухмыльнулся, встал, прошелся взад и вперед по кухне, остановился за моей спиной. Уходить он, видимо, не собирался, и то, что женщина — как он мог бы сообразить — пришла к товарищу и он здесь лишний, это его не смущало. Наоборот, как я тут же убедилась, он сделал собственные выводы. Водка действовала на него элементарно, как обычно, упрощая взаимоотношения с окружающими. Он бросил недокуренную сигарету на плиту, и я почувствовала его руки на своих плечах.
— Ну что, девочка...
Я не шевельнулась. Тогда он прижался щекой к моей щеке, а руки его скользнули с плечей вниз.
Я отклонила голову и ударила его затылком прямо по носу. Ударила не сильно, но попала, как оказалось, хорошо. Он сопнул от боли, выпрямился, закрывая лицо ладонью.
Краем глаза я следила — от Брагина всего можно ожидать, и характера он, вероятно, взрывного. Но сейчас, как мне показалось, хотя я могла и ошибиться, — он больше удивился, нежели разозлился. Он шагнул к умывальнику, намочил ладонь, вытер лицо. Вытащил из кармана что-то, похожее на платок.
Вошел Тобольский с охапкой дров. Посмотрел на Брагина возле умывальника, потом на меня, мирно покуривающую за столом, потом опять на Брагина.
— Ты чего?
Брагин вытер лицо платком.
— А ничего... Табак в глаз попал.
Тобольский бросил дрова возле печки. Брагин подошел к вешалке, нахлобучил шапку, быстро накинул на плечи дубленку — я не успела что-либо рассмотреть. Да и трудно это было сделать с моего места за столом.
— Уходишь? — спросил Тобольский.
— Ухожу. Развлекайтесь возле вашего живого огня.
Брагин быстро глянул на меня, чуть кивнул — а мне вспомнилось: «Ну, заяц, погоди!» — и толкнул дверь в сени.
— Извините! — сказал Тобольский и вышел следом.
Пока они там обменивались мужской информацией, которая могла касаться и меня, я — чтобы не сидеть без толку — сложила дрова в топку, достала из уже известного мне места бутылку с бензином, плеснула на дрова. Спичек поблизости не оказалось, соваться с зажигалкой было бы неразумно, я оторвала щепочку, запалила ее от «Ронсона», кинула на дрова и захлопнула дверку.
Убрала бутылку на место, под умывальник. Сполоснула руки.
Вошел Тобольский.
— Сами сотворили огонь?
Он повесил мне на плечо полотенце. На улице хлопнула дверка «газика». Завизжал стартер, простуженно закашлял двигатель.
— Как же он поедет? — спросила я. — Налетит на дотошного инспектора.
— Он рядом живет.
— «Газик» его собственный?
— Ну, где там. Учрежденческий. Шарашкина контора.
Мы опять сели за стол. Тобольский налил себе водки, я отказалась. Мы опять закурили. Я повернулась к печке, приоткрыла дверку, тяга была хорошая, дрова занялись быстро и дружно.