— Есть способ, как не бей лежачего поднять вашу упряжку, — начала она безо всяких предисловий. — Когда я вас возила туда привязывать веревку… мне, в общем, хотелось живьем кого-нибудь съесть. Я все говорила себе, что, мол, я вам ничем не обязана, зато чем быстрее вы сдадитесь и уберетесь отсюда, тем быстрее деревня придет в чувство. Только я ошибалась. Мне передали, как ты, Вандиен, рассказывал о своих приключениях в ночь Храмового Отлива. Спасибо я тебе говорить не собираюсь, но не хочу, чтобы ты думал, будто я такая уж заскорузлая. Я понимаю и ценю, что ты пытался для меня сделать. Вот я и решила помочь вам вытянуть упряжку.
На этом Джени замолчала и молчала так долго, что пауза сделалась неловкой. Но тут подала голос ее сестренка.
— Я однажды пила ромнийский чай, — заявила она, ни к кому, впрочем, в отдельности не обращаясь. Ответа не последовало, и она сделала еще один заход: — Он мне очень, просто очень понравился…
— Саша!.. — строго призвала ее Джени к порядку.
Вандиен расхохотался во все горло, потом притворно нахмурился и повернулся к девочке:
— Неужели тебе не рассказывали, как ромни подпаивают маленьких лакомок вроде тебя сонным зельем, а потом увозят их с собой посреди ночи?
— Задушу! Своими руками!.. — шепотом пообещала ему Ки. — Бестолочь, она же поверит!.. — И пояснила, обращаясь к ребенку: — Единственное дитя, которое я в своей жизни украла, выросло вот в этого не в меру трепливого мужика. Понимаешь теперь, почему я разочаровалась в похищениях и оставила этот промысел?.. Давай-ка, помоги мне набрать сухих веточек и кусочек-другой плавника, и я тебе покажу, как ромни заваривают чай на костре возле своего фургона…
Не успела Ки подняться на ноги, а девчушка уже летела на берег разыскивать побелевшие от воды и солнца корявые деревяшки. Ки многозначительно посмотрела на Вандиена и последовала за ней. Оставшись с Джени наедине, Вандиен вопросительно поднял бровь. Но тотчас же об этом пожалел, заметив, какое впечатление произвело на Джени то, что сделало это движение с его шрамом.
— Ну так… — сказал он. — Стало быть, ты знаешь, как вытащить моих скилий.
— Вся деревня знает, — сказала она. — В гостинице по вечерам уже ставки делают насчет того, когда вы сами додумаетесь.
— То есть, если ты мне подскажешь, все ваши без сомнения будут премного тебе благодарны…
— А какая разница? Что бы я ни сделала, и так и так все будут мной недовольны.
— Понятно…
— Ни шиша тебе не понятно, но это тоже не важно. А важно вот что: чтобы поднять нечто со дна, приличный человек не станет переть против прилива. Наоборот, он заставит прилив сделать за него всю работу… — Джени немного помолчала, любуясь озадаченным выражением на лице Вандиена. — Никакая упряжка не сравнится по силе с Луной, уж ты мне поверь. Сделай себе какой следует поплавок — набери бревен потолще да свяжи вместе канатом. Благо веревки у тебя, я вижу, хватает. Дождись отлива и оттащи плот в храм. Когда вода будет всего ниже, зачаль за поплавок конец от упряжки да выбери его как можно туже. Вот и вся хитрость.
— Ну и?.. — подтолкнул ее Вандиен, ибо Джени явно сочла все объяснения законченными.
Девушка посмотрела на него, как на безнадежного идиота:
— Ну и дождись, пока наступит прилив. Вода начнет поднимать плот, и либо упряжка поднимется вместе с ним, либо треснет веревка. Только я видела тот конец, что дала тебе Зролан, и думаю, что скорее все же поднимется упряжка… Ну, а как только ты отдерешь ее ото дна, до берега ее уже и ребенок дотащит. Может, конечно, подзастрять на храмовых стенах, но уж с этим ты, я думаю, как-нибудь справишься.
— Я тоже так думаю, — сказал Вандиен и, прищурившись, посмотрел в сторону берега. Ки с Сашей уже возвращались, причем каждая несла небольшую охапочку хвороста. Обе смеялись. Русые волосы падали Ки на лицо.
Вандиен вдруг сказал:
— А почему бы вам обеим не уехать с нами, Джени?
— Вот так взять и уехать?.. — отозвалась она. — Ты нас приглашаешь? А Ки ты спросил? Не спросил. Ты что же думаешь, я прямо так брошу свою дори, свой домик и помчусь с вами неизвестно куда? А жить мы как будем?
— Так, как живут ромни. Они не берут в голову лишних забот и верят, что дорога сама о них позаботится. «Счастье колес», так они это называют. Ки среди них порядочный еретик — она возит грузы, торгует… Все прочие ромни, с которыми я сталкивался, веруют только в счастье своих колес. И, между прочим, не такая уж плохая это жизнь, Джени. Да и Саше, надо думать, понравится…
— Может, и понравится, — кивнула Джени. — Только будет ли ей с того польза? Как бы она не забыла, кто она такая и откуда, и…