От полученных знаний всем троим стало жутко, мы не говорили, но я была уверена, что и братьям снятся кошмары. В похищениях и последующих убийствах были замешены люди из правительства. Оставалось рассказать обо всем общественности. Выход нашелся – пресса. Я устроилась менеджером по рекламе в одно из старейших издательств…
- Что было нужно тому типу? – мои воспоминания были прерваны Китом.
- Ничего, - поспешила ответить я и хмыкнула. – Думаешь о том же, о чем и я? Все прошло слишком гладко? Нам позволили уйти и теперь следят?
- Не исключено! На душе погано, как никогда раньше!
- Шизофрения в последней стадии?
- У всех троих? Думаешь, вирус подцепили? – он выгнул бровь и помотал головой.
Я взвилась:
- Алекс тоже что-то заметил? – от волнения кровь прилила к лицу.
- Да. Засек вчера одного подозрительного хмыря, - мрачно поведал брат. – Ты с сестрами говорила?
- Спрошу, - я забеспокоилась сильнее. Неужели наш эмоциональный поступок может погубить всех родных?
- А с мамой? – продолжал допытываться Кит.
- Нет, - я в отчаянии покачала головой. – У нее забот хватает, - посмотрела в упор на брата. – А вы с Алексом разговаривали со своими родителями?
- Да куда там? Мамка все еще не может отпустить Мари, а отец, - обреченно махнул рукой, - горькую пьет. Как обычно, в общем…
- Н-да, - ни убавить, ни прибавить.
- Пусть так, - отозвался он и крепче стиснул челюсти.
Разговор прервался, и оставшийся отрезок пути мы молча смотрели на дорогу.
У типового девятиэтажного дома, в котором я проживала вместе с мамой и двумя младшими сестрами, Кит затормозил и предупредил напоследок:
- Не ходи одна по пустынным закоулкам, а сейчас, как поднимешься до квартиры, позвони.
- Окей, - я постаралась быть беспечной, чмокнула брата в щеку и заторопилась к подъезду.
Вопреки опасениям на первом этаже меня никто не поджидал. Свет горел, а лифт исправно работал. Через две минуты я звонила брату и одновременно открывала дверь своей квартиры.
- Ты чего в темноте? – в прихожую вышла мама и щелкнула выключателем. – Ужинать будешь?
- Да, - есть совершенно не хотелось, но, чтобы не огорчать маму, я согласилась.
Утром выбегали с одной из младших сестренок из подъезда. Ника была младше меня на три года и училась в выпускном классе. Сейчас она опаздывала в школу, а я торопилась в академию на лекции. На улице накрапывал мелкий осенний дождик. Ветер срывал с деревьев пожелтевшие листья, и они, красиво кружась в прохладном воздухе, падали в лужи.
Ника раскрыла зонт. Я замешкалась, и она позвала меня, протянув руку.
- Ныряй ко мне!
Я подхватила ее под локоть и нервно осмотрелась. Ничего подозрительного в округе не наблюдалось. Спешили на работу люди, выезжали со стоянки автомобили.
- Ты чего? – широко раскрыв глаза, воззрилась на меня сестра.
Я решила не тревожить ее.
- Нервы пошаливают.
- Как твои дела? – обман не удался. Ника насторожилась.
- Идут, - я повела плечами и потянула ее за собой.
- Тогда ладно. Значит, у меня глюки!
- Что? – я остановилась, внутри все похолодело.
- Да видела тут одного…
- Кого? – мое сердце ухнуло в пятки.
- Егора. Ну того, самого… - она таинственно понизила голос.
У меня пропал дар речи, и сестра, решив по-своему, разговорилась:
- Я никогда не забуду противную рожу этого мерзкого мальчишки. Сейчас, конечно, он вырос, но лучше не стал!
- Странно, - вырвалось у меня. Слова Ники я пропустила мимо ушей, думала о вчерашнем вечере.
Сестра вытянулась в струнку и дернула меня за рукав.
- Выкладывай! Ты сама не своя последние дни!
- Да ну!
- Леда, не лги мне! – она насупилась.
Я выдохнула и призналась:
- Теперь Егор Сокольский мой непосредственный руководитель.
- Да ну нафиг? Егорка главный редактор?