МАРГО ИДЕЛЬСОН (2006) – Норфолк, Виргиния
ШЕЛБИ ДЭВЕНПОРТ (2008) – Бишоп, Северная Каролина
ЛОРЕН ЧЕСТЕЙН (2011) – Вайнленд, Нью-Джерси
МЕГАН ПОЛЛОК (2013) – Уайтхолл, Делавэр
ГАБРИЭЛЬ КОЛСОН-ХОУ (2016) – Порт-Тобакко, Мэриленд
ХОЛЛИ РЕНФРОУ (2018) – Фернис, Западная Виргиния
От одного вида этих имен змея страха свернулась клубком в центре моего тела. Эти имена ничего для меня не значили, и я не понимал контекста… но какая-то внутренняя часть меня тревожно зашевелилась, как только я их прочитал.
К каждому файлу были подшиты газетные статьи и истории, распечатанные из интернета, об убийствах обладательниц этих имен, которые оказались девочками-подростками. На некоторых страницах были черно-белые фотографии жертв: улыбающиеся школьницы с завитками светлых волос и тонкими ожерельями на ключицах, у нескольких на зубах были брекеты. На распечатках карты ты написала красным маркером расстояние до различных маленьких городков на восточном побережье, городков, названия которых были мне незнакомы и которые казались такими же далекими, как самые отдаленные спутники. Сильнее всего меня взволновали многочисленные заметки, сделанные твоим почерком, которые соответствовали каждому конкретному убийству, – страницы, вырванные из блокнотов на спирали, с бахромой на полях на месте отрыва, или длинные листы желтой писчей бумаги. В твоих заметках были имена и номера телефонов людей – сотрудников правоохранительных органов, родственников жертв и многих других. Некоторые из этих заметок были взяты из интервью, которые ты брала у этих людей. На большинстве страниц в правом верхнем углу были написаны даты. К своему ужасу, я осознал, что ты занималась этим, когда мы были уже женаты, а я ни о чем не подозревал. Но еще больше меня шокировали заметки, сделанные до нашего брака. Что все это значило и как долго ты собирала эту информацию? То, сколько времени ты провела в этом темном мире, поразило меня, Эллисон. И все это происходило не только в твоей голове, но и в реальности. Ты ездила в эти места, общались с этими людьми лично. И делала это в течение многих лет. Все эти открытия подвели меня к сути вопроса: чем именно ты занималась?
И в дополнение ко всему этому в глубине души меня терзало чувство вины. Когда я наткнулся на ту квитанцию из мотеля, мои мысли сразу же обратились к супружеской неверности, но Джули Самтер оказалась права – существовали и другие объяс-нения. Я чувствовал себя виноватым, потому что ты все это время была мне верна, но мой шок из-за нового открытия быстро затмил чувство вины. Потому что ты действительно что-то от меня скрывала.
Я потратил немало времени на изучение этих файлов, внимательно прочитал распечатки и все твои рукописные заметки. Мне пришло в голову, что эти материалы могли быть причиной того, что ты стерла данные с жесткого диска своего ноутбука, хотя я и не мог понять почему. Что бы это ни было, ты становилась все более одержимой, на заметках в недавних файлах твой почерк стал еще неразборчивей и беспорядочней, чем обычно. В частности, я нашел лист желтой писчей бумаги, засунутый между двумя файлами с последней датой. Я уставился на него, не в силах понять, что именно я вижу и как это соотносится с другой информацией, которую ты собрала в этих файлах. Как будто кто-то писал в состоянии фуги или будучи одержимым духом, одна и та же фраза была яростно нацарапана снова и снова, словно кричала со страницы:
Газ-голова – смерть твоя
Меня поразила не только загадочная природа фразы или ярость, с которой она была написана, но и уверенность в том, что я где-то слышал ее раньше. Тем не менее для меня она было бессмысленной, словно строка из незнакомого стихотворения.
Я перевернул страницу и увидел, что фраза повторяется на другой стороне, а рядом рисунок, который лучше всего можно описать как гистограмму без каких-либо делений: шесть прямоугольных столбцов разного размера, расположенных в ряд, как будто кто-то переставил клавиши ксилофона.
Лампочка над моей головой снова зашипела и погасла. Я уставился на нее, затем отвел взгляд; остаточное изображение лампочки, словно рана, расплывалось в центре моего зрения.
3
– Я не понимаю, какого черта она делала, – сказал я Биллу Дювани однажды днем, когда мы сидели за ланчем в ресторане в центре Аннаполиса. Он уже почти две недели упорно приглашал меня куда-нибудь пообедать, что было проявлением вежливости и, полагаю, желанием убедиться, что я справлюсь без тебя. Это было любезно с его стороны, и я не мог разглядеть у него никаких скрытых мотивов, но избегал встречи, потому что сомневался, что у меня хватит сил надеть маску и с кем-то общаться. Особенно с человеком, с которым меня связывала только ты, Эллисон. Но в конце концов я все-таки уступил. И, как оказалось, именно у меня был скрытый мотив. Если и был на свете человек, который мог бы пролить свет на твою одержимость, то это твой начальник, журналист, для которого что-то подобное, каким бы мрачным оно мне ни казалось, могло иметь хоть какой-то смысл.