— Посмотри, какая луна! — сказал Беслан ефрейтору Бессмертному. — Обязательно посмотри. Только свинье, которую вы сожрали, не дано видеть эту красоту. Посмотри, как сверкают дождевые капли на веревке. Разве не похожи они на бриллианты?!
Огромный, грузный, чернобородый, Беслан сверху вниз посмотрел на не шибко удавшегося росточком водителя, «уазик» которого подорвался на мине неподалеку от селения Ачхой-Мартан.
— Три часа назад, — задумчиво продолжил комендант лагеря, — я говорил по телефону с твоим отцом, солдат. Я сказал ему, что, если он не заплатит пятьсот тысяч баксов, он больше никогда не прижмет к груди своего единственного сына. И знаешь, что твой драгоценный отец ответил мне?..
— Что? — коротко выдохнул Авенир.
— Он грязно, так грязно, как это можно сделать только по-русски, оскорбил мою мать и послал меня… Впрочем, ты сам, должно быть, догадываешься, куда он послал меня. «Господин Бессмертный, — сказал я твоему отцу, — ничто на этом безумном свете не ценится так дорого, как глупость. Ваши слова будут стоить вам еще один миллион долларов…» В ответ твой родитель опять нецензурно выругался, он стал кричать мне, что у него нет таких денег. Я не был расположен слушать эти вопли. Я положил трубку, солдат. — Беслан снова устремил взор в полные неправдоподобно ярких горных звезд небеса и, глубоко вздохнув, спросил у Авенира: — Как ты думаешь, сможет твой отец расплатиться к следующему вторнику?
— А если… а если не расплатится?
Смотревший на луну большими маслянистыми глазищами великан, приподнявшись на носках, скрипнул командирскими хромачами.
— Знаешь, куда я позвонил еще? Я позвонил в Питер, твоей матери. Я продиктовал ей номера наших расчетных счетов. А потом я сказал следующее: «Уважаемая, если мы не получим денег в оговоренные сроки, ваш драгоценный супруг получит бандероль с отрезанными ушами вашего любимого сыночка…» В ответ я услышал ее сдавленные рыдания!.. Что сжимает мужское сердце больнее женского плача, солдат?!
Опустив голову, Авенир шумно шмыгнул носом.
— Как ты думаешь, — раскачиваясь взад-вперед, задумчиво произнес Беслан, — как ты думаешь, сможет твоя матушка убедить господина Бессмертного?
Авенир молча опустил голову. По-детски припухлые губы его мелко подрагивали.
Горный лагерь спал. В шалашах и землянках всхрапывали, сопели и стонали измученные, грязные, вконец изовшивевшие товарищи солдатика по несчастью. Сизовато тлевшее в костре бревно постреливало мелкими искрами.
— Ты пойми, дорогой, — положив на плечо Авенира тяжелую, с золотым перстнем на безымянном пальце ладонь, сказал Беслан, — ты пойми, джигит, нам нужны деньги. Большие деньги. Очень большие. — Лоб коменданта прорезали морщины. — Ичкерия в развалинах. Наши города разбиты бомбами, наши матери в слезах, наши сердца обливаются кровью. Россия богатая страна. В России есть очень состоятельные люди. Твой отец — один из таких, Авенир…
— Да какой он отец, — не поднимая головы, пробормотал пацан в дырявом бушлате. — Я его фактически и не помню. И с матерью они лет уж десять как в разводе.
— Знаю, все знаю, дорогой. Но именно этот человек родил тебя. Он качал твою колыбель, читал тебе сказки Пушкина. Господин Бессмертный и сейчас, Авенир, по-своему любит тебя. — Скрипнув сапогами, Большой Беслан привстал на носки. — Любовь! Сколько прекрасных сказок и легенд сложили народы мира на эту тему! Великое, всепобеждающее, воистину бессмертное, в отличие от нас, грешных, чувство! Подлинная любовь способна творить чудеса, друг мой! Помнишь питерскую журналистку Пашковскую, Авенир? Кем ей был прикованный к постели капитан, в сущности, полутруп? Кем была ему она — красивая, сильная, как в поэме Некрасова, женщина — матерью, женой, сестрой?.. Ни то, ни другое, ни третье! Она просто любила этого попавшего в беду человека! — Полковник восхищенно цокнул языком. — Мы, горцы, умеем ценить высокие чувства! «Забирай своего друга, женщина, — прощаясь, сказал я ей. — Иди с миром, ты заслужила свое счастье, да продлит Аллах до самой смерти радость твоей встречи с избранником!..»
Он умел говорить красиво, этот чернобородый разбойник с двумя высшими образованиями. Не зря же в нагрудном кармане его крепко перехваченной ремнями камуфляжной куртки лежала аккуратно завернутая в целлофан золотая лауреатская медаль с профилем Горького на аверсе.
Где-то в глубине ночи опять завыл волк.
— А ты, — глядя куда-то ввысь, в звезды, продолжил полевой командир Борзоев, — ты, Авенир, способен совершить что-либо подобное? У тебя есть любимая?.. Ты готов отдать жизнь за Родину, за свое всеми преданное, униженное и разграбленное Отечество?.. Ты любишь свою мать, джигит?..