– Ты сделал это! – воскликнул тот. Со своей любовью младший брат забыл напрочь о том, что творится не только в мире, но и в ближайшем окружении. – Ты – монстр. С возвращением! Это повод!
Сэм поднялся и сграбастал Гошу в объятия, из которых тому удалось вырваться не сразу.
– Ты сменил парфюм на женский? – засмеялся Аллигатор. Брат пропах змейкой, пропитался насквозь. – Что заказал?
– Как знал, для начала вискарь, – заулыбался Сэм, возвращаясь к Тоне, выглядевшей непривычно, закрыто. – И закуску горячую, пока у них ещё есть.
– Отлично. Не возражаю закинуть в желудок что-нибудь более существенное, чем кофе, – Гоша присел за стол напротив сладкой парочки. Чужие взгляды, пусть и пристальные, его не волновали.
– Стоп. Лёля умер? – вытаращил глаза Сэм, прочитав некролог. Тоня вздрогнула и зябко поёжилась.
– Да. Был с ним в последнюю минуту. Так что всё правда. Альбертыча уже закрутило в тайфун. Где же еда? Я готов у соседей стащить что-нибудь, – Гоша постукивал пальцами по столешнице, высматривая официанта.
– Теперь уже точно с возвращением. Думаю, ты снова в зените славы.
– М-да, а всё ты, змея подколодная. Спокойно, не дёргайся, Сэм. Я пытаюсь выразить ей свою благодарность за моё падение. Вовремя. Ещё немного и я стал бы вечным циником и полностью деградировал бы на сексуальной почве. Спасибо, Тоня, – Аристархов уставился на девушку, чувствовавшую себя, как в зале суда, когда вдруг неожиданно адвокат нашёл нужные доводы, чтобы избавить её от наказания. – Я постараюсь забыть твой финт в лифте только в одном случае – если мой брат будет счастлив. Иначе… впрочем, ты сама знаешь, что будет иначе.
– Догадываюсь, – произнесла она и всё-таки нашла силы посмотреть Аллигатору в глаза.
– Вот и отлично. Гуляем! Наконец, еда!
В этот момент появилась девушка с большим подносом и принялась выставлять на стол горшочки с мясом, блюда с закуской, пышные булочки, приборы и бутылку виски. Записав дополнительные пожелания, она побежала дальше. Работы в этот вечер было много, поэтому стоило пошевеливаться ради чаевых.
– Я так и не понял. Ты вернулся в газету или нет? – спросил Сэм, ловко орудуя вилкой в горшочке. – Тонь, я обожаю жаркое. Сможешь дома повторить?
– Смогу, – кивнула она. Ничего особенного в картошке с мясом она не видела.
– Ты знаешь, как она готовит? Я в вечном гастрономическом шоке.
– Поздравляю. Реально вкусно, – откликнулся Гоша.
Они просидели, по меньшей мере, три часа, прежде чем собрались расходиться. Гоша не грустил, что пришёл без пары. Ваську он ни за что бы в бар не позвал по одной простой причине. Она пришлась бы ко двору и сразу нашла бы себе собеседников, а заодно клиентов, желающих починить машину. Сытое и немного хмельное настроение пыталось отогнать дерзко жужжащее в голове предчувствие. Выйдя из бара, молодые люди застыли чуть в стороне, поджидая такси. Уже наползали первые сентябрьские сумерки, тянуло прохладой. Город жил и гремел на полную мощь.
– Всё-таки ты сделал это, – в тысячный раз произнёс Сэм, поглядывая на газету в руках и не веря, что причастен к триумфу брата.
– Твоя заслуга на все сто процентов… – на последнем слове Гоша резко обернулся от прожигающего насквозь тяжёлого взгляда.
В десяти шагах от него стоял тот самый гнус, обиженный зарвавшимся Аллигатором фотограф. Встреча напоминала невероятное стечение обстоятельств, но для журналиста не существовало ничего сверхъестественного. Зарычав, Гоша двинулся вперёд, пытаясь предупредить то, что уже бросалось в глаза. Жалкий, замызганный человек в линялом пиджаке и вытянутых джинсах, поднимал руку с чем-то очень похожим на пистолет. Сгущающиеся сумерки мешали, но Гоша не сомневался.
– Сучонок, – с хрипом воскликнул он и услышал хлопок, крик за спиной.
Всего пары секунд не хватило, чтобы вовремя выбить оружие. Аллигатор умел это делать. Его долго тренировали спасать свою жизнь в своё время перед очередным редакционным заданием повышенной опасности. Всей массой он налетел на фотографа и свалил его с ног. Пистолет выстрелил ещё пару раз до того, как удалось обезвредить яростно сопротивляющегося человека. Он был невменяем, орал на всю улицу, нёс несусветную чушь про всевидящее око и кусался, пока Гоша придавливал его к асфальту. Из собравшейся толпы подлетели два молодых человека и помогли скрутить гнуса. Издалека слышался вой сирен, перекрывающий крики толпы. Желающих посмотреть, как всегда, набежало много. Раньше и Аристархов присоединился бы, чтобы ухватить на лету информационный повод, раздуть новость, но не теперь. Он хотел исчезнуть, взять перерыв на год, скрыться от шума и гнёта бурлящей жизни.