– Не плачь, – шепнул он, стирая пальцем прозрачные капельки. Его сознание ликовало, тело трепетало. Пусть сон, но до чего волшебный. Пусть не кончается. – Я люблю тебя.
Реснички дёрнулись вверх, веки открылись и… Васька отпрянула в сторону, озираясь по сторонам, а потом замерла и закрыла лицо ладонями.
– Вась, не прячься. Ещё никогда сон не был таким реальным, – прошептал Гоша, со стоном поворачиваясь на бок. Кол стал чуть меньше, но всё ещё чувствительно поворачивался в ране.
– Это не сон, – Васька села в постели, убирая волосы с лица. Уже рассвело и ночное волшебство растаяло. При свете дня к щекам прилип стыд.
– Пусть не сон, всё равно хорошо, – прошептал Гоша, всё ещё думая, что плутает в параллельном мире. – Ты здесь, со мной. Больше ничего не надо. Не исчезай.
Он дотронулся до её руки и сжал ладошку, потянул к своим губам. Васька повернулась к нему лицом и утонула в любящем взгляде голубых глаз. Они сияли.
– Однажды так и будет. Ты и я, вместе, рядом, навсегда, – шепнул он.
– Гоша, это не сон. Я приехала ночью, – сказала девушка.
– Ночью, – Гоша дёрнулся и крепко выругался. Он машинально сжал тонкие пальчики.
– Т-ш-ш, прости. У тебя нет раскладушки, поэтому я… тут, – попробовала объяснить своё присутствие Васька, склоняясь к его лицу.
– Ты тут. Никаких раскладушек. Ты тут. Василиса, – со стоном произнёс Гоша, обхватывая её за шею и прижимая к себе в отчаянном поцелуе.
Васька не возражала и позволяла себя целовать, откликалась неистово, с болью, вкладывая в поцелуй всю любовь, таившуюся в сердце.
– Люблю тебя, – шептал Гоша, чувствуя, как его затягивает в жаркую воронку.
Он забыл про дыру в боку, прижимая к себе девушку. Объятия становились всё более страстными, руки ласкали, забирались под футболку, губы покрывали поцелуями шею. Желание становилось острым, болезненным, но когда Васька задела ладошкой заплатку, то резко остановилась. Кожа на пальцах стала влажной.
– Гоша, – пробормотала она, замерев и подняв руку. Взгляд упёрся в красные разводы.
– Что? – он приоткрыл веки. Затуманенный желанием взгляд ничего не видел кроме Васьки, такой родной и близкой, что всё остальное было неважно.
– Кровь, – уже испуганно прошептала Васька, стремясь разглядеть то, на что наткнулась рука. – У тебя весь бок в крови.
– Пусть. Ты рядом. Пусть льётся, – ответил он, всё ещё не ощущая боли.
– Гош, это мазохизм, – шепнула она, задирая ему футболку, успевшую испачкаться. Большая заплатка вся пропиталась кровью. – Лежи смирно. Сменю повязку.
– Не уходи, – грустно попросил он, пытаясь удержать её рядом. – Не исчезай.
– Аристархов, я не хочу, чтобы ты истёк кровью. Ты мне нужен живым. Я люблю тебя так, что не понимаю, как вообще живу, потому что нет ничего, кроме тебя, – сказала она, глядя ему в глаза. – И если тебя надо изолировать в больницу, то я это сделаю.
– Не надо, Вась. Скоро придёт доктор.
– Сейчас я – твой доктор. Помнишь, как ты заботился обо мне, когда я поранила ногу? Теперь моя очередь. И если надо, я отнесу тебя в туалет, – улыбнулась она и нежно поцеловала в губы, ускользнув от более чувственного поцелуя. – Лежи смирно.
Васька увернулась от новых объятий и сползла с кровати. Она была решительно настроена вернуть своего Гошу к привычной жизни, и если для этого нужен покой, то она купит себе раскладушку. До прихода молодого эскулапа девушка успела отклеить пришедшую в негодность повязку, обработать шов и наложить свежую стерильную салфетку, а поверх неё ещё одну с клеящим эффектом.
– Больше никаких поцелуев, – сказала она, распрямляясь и любуясь своей работой.
– Совсем? – несчастный Гоша уморительно улыбнулся.
– Совсем. Буду спать в кресле, – пообещала Васька.
– Аха, размечталась. Ты будешь спать со мной на этой замечательной кроватке. Я буду обнимать тебя во сне и согревать.
– Собираешься каждую ночь истекать кровью?
– Это лишняя выходит.
– Разумеется. У тебя много лишней крови…
Они бы ещё долго спорили, если бы не пришёл молоденький заклинатель ран, сделавший второе и последнее предупреждение. Гоша обещал вести себя в соответствии со статусом больного, и моментально нарушил данное слово. Ему показалось, что Васька слишком красиво улыбается всезнающему юнцу, слишком ласково говорит с ним и вообще щебечет, словно птичка, провожая на выход. Гоша поднялся с кровати и побрёл за ними, смешно выглядя в трусах-боксёрах и с заплаткой на боку.
– Хорошо, три дня покоя, – засмеялась Васька, открывая дверь и выпуская доктора, которого Гоша собирался скрутить в бараний рог.