Ей нужен солнечный свет, а Руби и небо Монтаны — лучшие лекарства.
Я смотрю, как Дакота исчезает за углом, и у меня щемит сердце.
Ты не беспомощен. Слова Дакоты, сказанные прошлой ночью, всплывают в моем сознании.
Что не может быть дальше от истины. Когда дело касается ее, я чертовски беспомощен.
Вчера вечером я уклонился от ответа на ее вопрос. Мои кошмары больше не связаны с моей провальной миссией. Последние два года они связаны с Коти. Телефонный звонок, который остается без ответа. Я кричу девушке, которая не отвечает.
Раздается ленивый протяжный голос Уайетта.
― У тебя чертова туча посылок, Ди.
Скрежеща зубами, я отвечаю.
― Где?
― «Дерьмовый ящик».
После последнего жестокого удара, от которого мешок стонет, я направляюсь к ранчо. Кина бежит рядом со мной, резвясь в свежем снегу, покрывающем землю, и щелкая зубами на снежинки.
Вид вывески ранчо «Беглец», гордо возвышающейся вдалеке, поднимает мое настроение.
Чарли и Форд, оба в Стетсонах, загружают ржавый Шевроле седлами, чтобы отремонтировать их в городе. Они машут мне рукой, и я поднимаю руку в ответ. Как бы я на них ни ругался, работа с братьями ― это то, что я никогда не изменю.
Я пересекаю гравийную площадку перед лоджем и поднимаюсь по ступенькам террасы «Дерьмового ящика».
Не успеваю я войти, как Уайетт встречает меня у двери с ехидной ухмылкой.
― Проблемы с девушками?
― Уайетт. ― Я раздраженно закрываю глаза. ― Скажи мне что-нибудь важное или убирайся к чертовой матери.
Он отдает мне честь.
― Все на твоем столе.
Мне требуется пятнадцать минут, чтобы все распаковать. Я изучаю то, что заказал.
Подушка для тела из пены. Витамины для беременных. Таблетки от утренней тошноты на всякий случай. Бутылочки. Так много видов этих чертовых бутылок.
Как будто в «Дерьмовом ящике» взорвалась бомба с красками и весельем. Я моргаю и смотрю на Кину, которая склоняет голову набок.
Я понятия не имею, что нужно Дакоте, поэтому купил ей все и еще немного.
Я придвигаю к себе тонкую книжку. На лицевой стороне ярким желтым шрифтом написано ― «МОЙ РЕБЕНОК».
Я на долгую секунду закрываю глаза, а потом открываю книжку. В груди все сжимается, когда я тянусь к ящику стола и достаю фотографию сонограммы, которую дала мне Дакота. Я расправляю рукой уголок и неуклюже прикрепляю снимок к первой странице под надписью «МОЯ ПЕРВАЯ ФОТОГРАФИЯ».
Когда я смотрю на черно-белое размытое изображение, моя челюсть подрагивает в такт ударам сердца. Я не знаю, почему это так важно, просто это так.
Дакоте это нужно. Может быть, не сейчас, но позже.
Вспышка света заставляет мой взгляд упасть на стол Чарли и экспресс-посылку из-за рубежа. Именно ее я и ожидал.
― Господи, ― бормочу я, беря в руки небольшой, похожий на стальной, пакет. ― Идиоты.
Я вскрываю пломбу перочинным ножом, чтобы проникнуть в коробку, похожую на Форт-Нокс. Было рискованно связываться с Ферраро, но, похоже, ублюдок справился.
Боль пронзает меня, когда я смотрю на устройство слежения в своей ладони, на выведенную сбоку надпись SullyScan1700. Я выдыхаю и заставляю себя сделать это.
Тревожная кнопка размером с десятицентовую монету, но внутри она оснащена программным обеспечением военного класса.
Меня охватывает чувство облегчения. Дакота приступает к работе на следующей неделе, и я чертовски нервничаю, зная, что ее не будет на ранчо. Мне нужно все предусмотреть. Спланировать худшее. Я не могу посадить Дакоту в клетку. И не собираюсь этого делать.
Особенно после того, что ей пришлось пережить.
Так что это должно быть лучшим вариантом.
Я подношу маленький трекер к свету и усмехаюсь.
Она меня возненавидит.
Глава 13
Дакота
Черт бы побрал Дэвиса Монтгомери.
В течение последней недели каждое утро появляются ингредиенты для выпечки. Словно призраки, выныривающие из темноты, чтобы подразнить меня прошлым.
Сегодня на кухонном столе ― чашка теплого кофе с сахаром и сливками. Маленький блокнот. Красивая керамическая тарелка для пирога. Пакеты с мукой ― миндальной и белой. Джем и инжир. Золотые кирпичики сливочного масла, сложенные пирамидкой.
Рецепты проносятся в моей голове. Прекрасные, идеальные сочетания. Булочки и джем. Ковбойское печенье. Шоколадные пирожные.
Вызовы. Злобные, восхитительные вызовы, оставленные жестоким человеком по имени Дэвис Монтгомери.
И это работает.
Чертовы нервы этого мужчины. Всю неделю он проявляет ко мне холодность, а потом делает милейшие вещи, от которых мне хочется разрыдаться.
И что же я сделала? Проведя два дня под домашним арестом, поцеловала его. А он отшатнулся от меня, как будто я горю.
А теперь? Теперь он избегает меня, как чумы.
Этот морпех с железной силой воли ― военное руководство, которое невозможно прочитать. Я устала пытаться понять его.
Ясно одно ― мы с Дэвисом никогда не сможем вернуться к тому, чего я хочу.
Я беременная неприятность. Обуза. Такой человек, как Дэвис, руководствуется честью и долгом.
Я для него ― работа. Услуга моему отцу. Мимолетное увлечение из прошлого. А прошлое остается в прошлом.
Я прижимаю руку к сердцу, в очередной раз просматривая все, что он приготовил для выпечки. Мои пальцы подрагивают над маленьким блокнотом, напоминающим те, в которых я записывала свои рецепты. Я открываю веселую желтую обложку и смотрю на чистую страницу. Чистый лист.
Но что насчет меня? Смогу ли я начать все сначала?
Та девушка, которая поцеловала Дэвиса на прошлой неделе, была настоящей Коти Макгроу. Сама уверенность и харизма. Которая не боится зайти на кухню или рискнуть. Или поцеловать ковбоя.
За окнами темнеющее небо тяжелеет, угрожая новым снегопадом. Гул мотора отдается у меня в ушах, когда грузовик Дэвиса проезжает по гравийной дорожке. Я долго смотрю на него, на его черный Стетсон ― тень на фоне солнца, а потом отрываюсь от окна.
Я перехожу от острова к стойке и хмурюсь, когда замечаю большую коробку. На лицевой стороне ― стикер с моим именем. Я улыбаюсь, глядя на каракули Дэвиса. Затем я открываю ее.
Моя улыбка исчезает.
Внутри лежат товары для новорожденных. Витамины для беременных. Таблетки от тошноты. Бутылочки. Одна из тех счастливых детских книжек.
Мои глаза наполняются слезами, когда я смотрю на книгу. Я до сих пор не почувствовала, что мой ребенок шевелится. Со мной что-то не так. Мой ребенок знает это. Знает, что его мать ― неудачница.
Он прячется так же, как и я.
Так вот почему Дэвис всю последнюю неделю сидел в «Дерьмовом ящике»? Заказывал все это? Оставлял мне батончики в разных местах, потому что у меня низкий уровень сахара в крови? Заботился обо мне, потому что я не могу позаботиться о себе сама? Эта мысль настолько же трогательна, насколько и ужасна.
Я всего неделю как стала самостоятельной, а уже чувствую, что не справляюсь.
Хотя сегодня утром я достаточно долго собиралась с силами, чтобы встретиться по Zoom со страховым агентом. Это было трудно, но я призналась, что сбежала. Я сказала, что немедленно покинула место происшествия и уехала из штата, потому что опасалась за свою жизнь из-за своего бывшего. Кажется, они мне поверили, и теперь я жду, когда они закончат расследование и решат, что это не мошенничество.
По крайней мере, хоть что-то в моей жизни перестало быть полной неразберихой.
Я послушно, оцепенело тянусь за банкой витаминов для беременных. Такое ощущение, что я делаю это автоматически, когда глотаю одну. Он тонет в моем желудке, как свинцовая гиря.
А потом перед глазами все расплывается.
Мое тело замирает.
Огонь. Обжигающий жар. Эйден кричит «помоги мне» снова и снова.
Я бегу. Я позволяю своей пекарне сгореть.