― Просто знаю.
― Нет, ― говорит он наконец. ― Мы не причиним ей вреда.
― Хорошо, ― шепчу я, прижимаясь лбом к его груди.
Затем мы оказываемся в лодже. Дэвис усаживает меня на диван и приседает передо мной. Он берет меня за подбородок и смотрит в мои зрачки. Я тянусь навстречу его прикосновению, но в этот момент он встает.
Я хмурюсь.
― Что ты делаешь?
― Собираюсь приготовить еду, ― говорит он, пересекая комнату. Клянусь, этот мужчина такой задумчивый и напряженный.
Он заходит на кухню, и я со вздохом иду за ним.
― Мне нужно готовиться к смене.
― Тебе нужно поесть, ― огрызается он, доставая из холодильника миску с яйцами. В его голосе звучит раздражение. ― Низкий уровень сахара в крови, помнишь? Ты не заботишься о себе. Ты, черт возьми, беременна, Дакота.
Я безрадостно усмехаюсь. Как так получилось, что он помнит о моей беременности, а я нет? У меня внутри разливается тепло, когда он стоит у кухонного стола, закатав узкие рукава рубашки, обнажая массивные предплечья. Выступающие вены на его руках ― словно дорожная карта для моего вожделения.
Я наблюдаю за тем, как Дэвис тянется к корзине с яйцами, на его лице появляется хмурое выражение. Большие пальцы неуклюже разбивают яйца о стенки миски. Осколки скорлупы разлетаются по стойке.
Я больше не могу выносить расправу над яйцами.
― Позвольте мне сделать это, ― говорю я, подходя к нему. Когда он не двигается с места, я толкаю его в бицепс. Это все равно что пытаться сдвинуть с места валун. ― Дэвис. Подвинься.
Он игнорирует меня, то ли погруженный в свой собственный мир, то ли кипящий от злости, и с ожесточением разбивает очередное яйцо.
Я просматриваю принадлежности для выпечки и детские вещи на стойке. Все обрушивается на меня. Отчаянный гнев, который я не могу игнорировать. Разочарование. Этот человек ― ходячее противоречие. Держится в стороне, но при этом дает мне все, что нужно.
Всю свою жизнь я делала это сама. Если я позволю Дэвису помочь мне, я просто попаду в еще одну ситуацию, когда буду зависеть от мужчины. А что будет, когда я уеду с ранчо? Когда каждый из нас пойдет своим путем?
Потерять все во второй раз ― я этого не переживу. Дважды испортить свою жизнь ― не вариант. У меня нет сил, чтобы делать все заново. У меня больше нет фантазий.
У меня есть реальность.
И Дэвиса Монтгомери в ней нет.
Я расправляю плечи и вздергиваю подбородок.
― Прекрати. ― Я тычу пальцем в его грудь.
Он опирается рукой на стойку.
― Что прекратить? ― спрашивает он нейтральным тоном.
― Перестань называть меня Кексиком и оставлять мне все это барахло для выпечки и милые детские вещички. ― Я меряю шагами комнату и останавливаюсь, чтобы посмотреть на него. ― Перестань пытаться меня исправить. ― Я открываю детскую книжку и показываю на снимок сонограммы. ― Прекрати заниматься подобным дерьмом. Перестань быть милым.
Он резко поворачивает ко мне голову.
― Кто-то же должен, ― рычит он. ― Быть милым с тобой.
― Может, ты и защищаешь меня, но ты не хранитель моего душевного здоровья или счастья. Ты меня понимаешь?
Он медленно поворачивается. Его тело напряжено как сжатая пружина. Затем он бросается ко мне. Прижимает меня к холодильнику, так что наши ноги соприкасаются. Мои чувства оживают. Каждая часть Дэвиса, прижатая ко мне, ощущается правильно.
Он нависает надо мной, его грудь вздымается, как у быка.
― Я знаю, с чем ты борешься, Дакота. Я знаю, что у тебя в голове. Я знаю, от чего ты бежишь. И я не уйду.
Все мое тело вибрирует, а от его слов кажется, я дрожу еще сильнее.
― Почему?
― Тебе пришлось бороться чертовски долгое время. У тебя не было выбора. Теперь есть. Позволь кому-то позаботиться о тебе.
Слова сами вырываются у меня изо рта.
― Тогда позаботься обо мне. ― Я запрокидываю голову, чтобы посмотреть на него, выгибаюсь ему навстречу.
Дэвис убирает руки.
― Мы не можем этого сделать.
― Почему? Потому что ты такой благородный? Из-за долга?
Он наклоняет голову, его дыхание согревает пространство между нами.
― Потому что последнее, что тебе нужно, ― это мужчина, лапающий тебя.
― Я могу сама решить, чего я хочу, ― шепчу я. Честность кипит во мне.
― Дакота. ― Мое имя срывается с его губ.
― Ты даже не смотришь на меня. Ты не прикасаешься ко мне.
― Прикоснуться к тебе ― это все, что я, черт возьми, хочу сделать с тех пор, как ты вернулась, ― рычит он. ― Но как я могу, Коти?
Мой рот приоткрывается. Его признание согревает каждую частичку моей души.
― Ты можешь, Дэвис. Жаль только, что я тебе безразлична.
Из его горла вырывается мучительный стон.
― Ты ошибаешься, Дакота. Особенно в этом.
― Тогда докажи мне.
Дэвис проводит ладонями по моему телу. Они задерживаются на моей талии, крепко сжимая ее.
― Это плохая идея, ― хрипит он, сверкая глазами.
Я хватаюсь за край его рубашки, отказываясь отпускать его.
― Это лучшая идея.
Он закрывает глаза.
― Когда ты споришь со мной, Кексик, это меня заводит. Очень сильно.
― Командую боссом.
Он придвигается, и его бедра прижимают меня к холодильнику. Мускулы сильной челюсти пульсируют, когда его голос переходит в низкое рычание.
― Что, если я трахну тебя прямо здесь и сейчас? Раздвину твои ноги, отодвину в сторону эти красивые трусики и перегну тебя через кухонную стойку?
У меня вырывается судорожный вздох. Я чувствую, что становлюсь влажной. Моя грудь вздымается. Все, что я могу сделать, это не выкрикнуть слова одобрения. Я нуждаюсь в этом. Каждый атом моего одурманенного гормонами беременного тела жаждет Дэвиса Монтгомери.
― У меня для тебя новости, Хотшот, ― шепчу я. ― На мне нет трусиков.
Он с шипением вдыхает. Взгляд темнеет от желания. Большой палец скользит по моему поясу, такой мозолистый и шершавый, когда мы оба слышим это.
Скрип двери.
Кина разражается яростным лаем.
Я подпрыгиваю, а Дэвис застывает на месте. Перемена ошеломляющая. Человек превращается в машину. Его рука ложится на бедро, на пистолет, пристегнутый там.
Я замираю. Мой взгляд устремлен в главную комнату.
Нет.
Шаги.
Злобный лай Кины эхом разносится по безмолвному лоджу.
― Кто это? ― спрашиваю я шепотом. Меня охватывает всепоглощающее чувство слепой паники. Мое сердце бьется, словно колибри, запертая в груди.
― Кексик, ― шепчет Дэвис, прижимая меня к холодильнику. Его тело становится кирпичной стеной между мной и незваным гостем. Он тянется к пистолету на бедре, когда его губы прижимаются к прохладной раковине моего уха. ― Не двигайся, черт возьми.
Глава 14
Дэвис
― Отзови свою чертову собаку, Дэвис.
― Черт! ― Я издаю резкий свист, и Кина затихает, но все еще продолжает расхаживать по комнате. Стук моего сердца отдается в ушах.
Конечно, это брат. Это всегда брат. Бесит меня. Поднимает мне давление. Не дает мне потрахаться.
Чарли заходит на кухню, весь в грязи и снегу, и я не могу решить, пожать ему руку или вытрясти из него все дерьмо. Две минуты назад я был так близок к тому, чтобы поцеловать Дакоту. Был так близок к тому, чтобы обхватить ее идеальные изгибы ладонями и трахнуть на моей кухне. Может, он разрушил лучшее, что могло случиться. А может, он спас мою чертову задницу. В любом случае, этот шанс я уже не верну.
― Все нормально? ― спрашивает Чарли, его смеющиеся глаза мечутся между мной и Дакотой.
― Нет, ― рычу я, убирая Глок в кобуру. ― Это, блядь, не нормально. Я мог тебя пристрелить.
Я смотрю на Кину, злясь на то, как она облаяла человека, которого видит каждый день своей жизни.
Чарли ухмыляется.
― Расплата.
Я не отрываю взгляда от брата, вспоминая ту давнюю охоту.
― Чего ты хочешь, Чарли?
― Я хотел поговорить с Дакотой. ― Его взгляд перемещается за мое плечо. ― Попросить об одолжении.
Я ощетиниваюсь.