― И зачем я тебе нужен? Обратись к Чарли.
― Не могу. Оставил Чарли в хозяйственном магазине. Потерял Руби в антикварном магазине.
Ничего удивительного. Моя семья штурмует Воскрешение, как банда мародеров.
Уайетт складывает руки вместе, его лицо становится серьезным.
― Тот домик в Эдеме ― мы его сносим или как?
Эдем ― это наша собственность в труднодоступном месте за ранчо «Беглец». Хотя мы используем эту хижину в качестве бунгало для групп или рыболовных экскурсий, она расположена в глубине высокогорного леса. Единственные два способа добраться до нее ― это сорок пять минут езды по серпантину Мертвого Фреда или короткий путь за лоджем по старой туристической тропе.
Это также место, где мы с Дакотой начали и закончили.
Что-то мягкое наполняет мое сердце. Я не хочу разрушать эти воспоминания бульдозером, чтобы освободить место для нового здания.
― Пока не уверен, ― ворчливо отвечаю я. ― Дай мне подумать.
Уайетт пожимает плечами.
― Если хочешь, я могу это сделать.
Я пристально смотрю на него.
― Я не хочу еще одного фиаско, как с курятником.
― О чем ты, черт возьми, говоришь?
― Когда ты взорвал то здание. О чем, блядь, я, по-твоему, говорю? ― Я потираю лоб, вспоминая. ― Господи.
Уайетт выпрямляется на своем месте, его орлиный взгляд прикован к папке.
― Ты устроил слежку за Дакотой?
Черт побери.
Я выхватываю папку и хлопаю ею по нему.
― Заткнись.
Он разражается смехом, от которого у меня поднимается давление, затем вставляет отвертку в маячок и откручивает крышку батарейки.
― Как думаешь, смогу я что-нибудь сделать с Фэллон? Девушка постоянно пропускает тренировки. ― Хотя он держится непринужденно, в его голосе чувствуется напряжение.
― Она не пропускает тренировки, ― говорю я ему. На другой стороне улицы я наблюдаю, как старина Уэйлон Уиггинс заходит в магазин. Надеюсь, что Коти не подвергнут допросу третьей степени маленького городка. ― Просто она не тренируется с тобой.
Уайетт вскидывает голову так быстро, что я опасаюсь, не свернул ли он себе шею.
― Черт возьми. А с кем она тренируется?
Это хреновый поступок для старшего брата, но, если он забудет о Дакоте, я нанесу удар ниже пояса.
― Не уверен, ― говорю я, придвигая к себе ноутбук и открывая файл с делом. ― Она ведет себя скрытно. Не думаю, что Стид в курсе, так что держи это в тайне. Ему не нужен лишний стресс.
Уайетт откидывает голову назад и смотрит на меня, в его глазах внезапно вспыхивает буря.
― Не понимаю, что она творит, ― ворчит он. ― Она собирается принимать участие в грубых гонках и будет не в форме. И когда она приползет обратно в следующем году, мне будет чертовски трудно привести ее задницу в форму.
Я фыркаю, искоса глядя на него.
Мелочное соперничество Уайетта и Фэллон может одурачить всех в Воскрешении, но меня им не провести. Я сам был чертовым идиотом, который держал рот на замке. Я знаю, чем это закончилось для меня, и, если Уайетт продолжит идти по этому пути упрямого отрицания, я знаю, к чему это приведет его.
Абсолютно ни к чему.
Уайетт ерзает на своем стуле.
― Как ты можешь сидеть здесь, парень? У меня от этого зуд.
Я смеюсь, видя в нем того непоседливого, задиристого десятилетнего мальчишку, которым я командовал на ранчо в Джорджии.
― Терпение, брат. Это называется терпением.
Уайетт постоянно находится в движении, скачет верхом на лошади, выбивающей ему передние зубы, или тренирует ковбоев, но у меня в крови тихое, осторожное преследование.
Я могу бесконечное время сидеть в засаде. Будь то пост в пыльной пустыне или полицейский участок в маленьком городке, цель всегда одна ― служить и защищать.
На этот раз ту, кто мне дорога. Миссия не может пойти не так. Как в прошлый раз.
Пустота образуется в моем животе. Я сжимаю челюсти. Вспыхивает стыд.
Я жив. Дышу. Я должен быть благодарен. Но все, о ком я могу думать, ― это Салли. О моей команде. О той ночи, когда земля разверзлась и поглотила всех живьем. О том, как я оставил часть себя в той пустыне.
Я облажался. И это стоило мне всего.
Тяжело вспоминать тот день. О спецзадании знали только моя команда и мой лейтенант. Я помню ее фрагментарно. Яркие цвета, такие же громкие, как взрыв, отбросивший меня от команды. Паника. Кровь. Хаос.
Адреналин заставил меня двигаться. Я полз по пыли и обломкам, чтобы вернуться к ним. Первым я нашел Салли.
― Они, блядь, подстрелили меня, мужик, ― задыхался он.
― Вот черт! ― В ужасе я увидел четыре пули, пробившие грудь Салли. ― Блядь.
Салли хрипло рассмеялся.
― Я так и сказал, капитан.
Я прижался к нему, пытаясь удержать кровь брата в его теле.
― Я знаю. Держись. Просто, блядь, оставайся со мной. ― Я посмотрел в небо в поисках вертолета. Но его не было, только черная тень беспомощности, растущая внутри меня.
Салли сглотнул.
― Должно быть, это чертовски меткий выстрел.
― Не говори, ― сказал я ему дрожащим голосом. Я схватил его за руку. Сжал. ― Береги силы.
― Оставь свои... речи, Монтгомери... ― Глаза Салли потускнели. Его голос истончился, как нить. ― Читай свои чертовы молитвы.
― Черт. Все будет хорошо. Ты справишься.
Но этого не произошло. Позже я нашел Ферраро, укрывшегося в старом здании. Мы были единственными выжившими.
В тот день тьма внутри меня пустила корни.
И последовала за мной до самого Воскрешения.
― Ди? ― Голос Уайетта стучит у меня в голове, как дрель. Он напряженно смотрит на меня. ― Ты в порядке, парень?
Собрав все свое самообладание, насколько это возможно, я встаю со стула и подхожу к окну. Сердце колотится в груди. Я заставляю его замедлиться до нормального ритма, который одобрила бы Руби.
― Да, ― бурчу я, обхватывая рукой свой затылок.
Я чувствую, как вопросительный взгляд Уайетта прожигает дыру в моей спине.
Я не могу поделиться этим со своими братьями. Они не знают и не подозревают, через что мне пришлось пройти. Что я сделал.
Я едва не подпрыгиваю, когда раздается сирена.
― Починил, ― объявляет Уайетт.
Я резко оборачиваюсь, придавая лицу суровое выражение.
― Все, я ухожу, ― произносит Уайетт, осознавая тот факт, что ему нужно убираться к чертовой матери подальше от меня, пока я не нанес младшему брату телесных повреждений.
Я закрываю глаза, чтобы глубоко вдохнуть.
Когда я открываю их, Уайетта и маячка уже нет. Как и коробки с пончиками.
Я тихо ругаюсь. Это будет чертовски долгий день.
Глава 17
Дакота
Часы приближаются к пяти, солнце медленно гаснет в небе, а по заснеженной улице ползут вечерние тени. Первый день на новой ― ну, или старой ― работе завершен.
Сегодня у меня было ощущение, что я провела время в причудливо искаженной версии возвращения в прошлое. Искала хоть какие-то остатки искры, вспыхнувшей между мной и Дэвисом, и той сестринской любви, что была между мной и Фэллон. Не говоря уже о том, что никто в городе не хмурился, когда я проходила мимо.
У меня болит спина, ноют ноги, но я выжила.
В один прекрасный день я справлюсь со всем этим.
Удовлетворенно вздохнув, я отбрасываю грязную тряпку и окидываю взглядом тихий магазин. Я продолжала работать ― протирала полки, которых не касалась ни одна тряпка с тех пор, как я уехала, поменяла настройки телевизора Фэллон на менее убийственные и упорядочила раскладку в холодильниках.
Из кухни, где Фэллон провела последние два часа, доносится песня The Avett Brothers «No Hard Feelings». Я смотрю на дверь в стиле салуна, и у меня почти кружится голова от осознания того, что за ней находится. Моя сестра. Духовка. Грязные прилавки. Скалки.