― Что это?
― Сегодня у меня двадцать одна неделя, ― говорит она, слегка задыхаясь и просматривая экран. ― Я скачала приложение. Там все о младенцах. Сегодня он или она размером с...
― Кабачок.
― Что?
Черт.
Я провожу рукой по лицу. Пытаюсь отвернуться.
― Ничего.
Она ахает и хватает меня за плечо, притягивая к себе. В ее темных глазах неподдельная радость. Неверие.
― Дэвис Монтгомери, ты следишь за моей беременностью?
― Приходится, Кексик. ― Я перестаю сопротивляться и провожу руками по ее плечам, зарываясь в шелковистые темные волосы. ― Это входит в обязанности.
― Ну конечно. ― Ее голос звучит игриво. ― И какую информацию ты извлек из этого?
Я ворчу.
― Это конфиденциально.
Дакота улыбается и тянется для поцелуя. Все мои нервные окончания напрягаются. С рычанием я притягиваю ее к себе, уступая теням, наполняющим мою грудь.
Я прикасаюсь к ней прямо сейчас. Невозможно отрицать это — я не могу оторвать от нее своих рук.
Черт. Я уже знаю, что не переживу этого. Но я не жил последние шесть лет без нее, так что буду считать, что это моя судьба.
― Мы на месте у 315. Похоже, автомобиль съехал с дороги, направляясь на север. ― Рация диспетчера трещит. ― Машина съехала с дороги на повороте Мертвого Фреда. Мы ждем скорую помощь. Один взрослый мужчина и одна взрослая женщина. Номер машины ― BVD425.
Я замираю, узнав номер машины. Страх поселяется в моем нутре.
― Черт!
На лбу Дакоты появляется тревожная морщинка.
― Дэвис? Что случилось?
Сердце колотится, но голос ровный.
― Это машина Чарли.
Я бросаюсь через весь кабинет и хватаю ключи из стола.
Дакота спешит за мной.
― Я с тобой.
Ужас скручивает мой желудок, когда я огибаю поворот и вижу пикап Чарли, нависающий над краем на повороте дороги Мертвого Фреда. Из-под капота поднимается дым. Левое крыло смято, как консервная банка.
Дакота ахает.
― Боже мой.
Сжимая руль так, что белеют костяшки пальцев, я быстро осматриваю место происшествия. Рихтер, скрестив руки на груди, разговаривает с другим полицейским. Чарли и Руби сидят на заднем сидении машины скорой помощи. На плечи Руби накинуто одеяло, ее лицо повернуто к Чарли.
― Все будет хорошо, ― говорит Дакота, опуская руку мне на плечо.
Сердце бешено колотится. Я съезжаю на обочину, глушу двигатель и выпрыгиваю из машины.
Рихтер поворачивается, когда видит, что я приближаюсь, и протягивает руку, чтобы загородить мне дорогу.
― Это не для тебя, Монтгомери.
― Черта с два, ― рычу я и проношусь мимо него.
Чарли встает, когда видит меня. Я беру его лицо ладонями и заглядываю в глаза.
― Ты в порядке?
Он качает головой.
― Нет, мы ни хрена не в порядке. ― В его голосе звучит раздражение.
― Что случилось? Ты попал на лед?
― Нет. Кто-то пытался столкнуть нас с проклятой дороги.
― Начинай говорить, ― приказываю я. ― Сейчас же.
На его лице появляется злость.
― Мы возвращались на ранчо, и кто-то врезался в грузовик. Появился из ниоткуда. Он ударил меня слева, и мы оказались прямо на краю обрыва. Я нажал на эти чертовы тормоза, но он вернулся и ударил меня еще раз для надежности.
Чарли притягивает Руби к себе. Он выглядит более потрясенным, чем она. И я знаю почему. Он чуть не потерял ее. Снова.
Из его рта вырывается ругательство.
― Ублюдок пытался столкнуть нас с дороги, я в этом чертовски уверен. Я вытащил Руби, а потом выбрался сам.
― Пытался изображать героя, ― мягко упрекает Руби. Чарли с ворчанием обнимает ее.
Раскаленный до бела гнев пробирает меня до костей. Рядом со мной напрягается Дакота.
― Никаких следов другой машины, ― говорит Рихтер, подходя к нам. ― Парень скрылся с места происшествия.
― Ты видел его? ― спрашиваю я Чарли.
― У ублюдка была низко надвинута кепка дальнобойщика. ― Чарли рычит и качает головой. ― Все, что я разглядел, я описал Рихтеру.
― Других свидетелей нет? Номера? ― спрашиваю я, бросая взгляд в сторону дымящегося грузовика.
― Нет. Даже частично. ― Рихтер кивает в мою сторону, понимая, что я недоволен. ― Его машине тоже досталось, так что мы будем искать старый Тахо с повреждениями передней части. Мы найдем его, Монтгомери.
― Вам нужно в больницу? ― Я смотрю на Чарли, не упуская из виду его пальцы на запястье Руби, следящие за ее сердцебиением.
― Нет, ― говорит Руби, прежде чем Чарли успевает ответить. Затем, замечая, что мы все смотрим на нее, она выпрямляется и сердито смотрит на Чарли. Ее нижняя губа упрямо выпячивается.
― Ковбой, нет. Я в порядке.
― Пойдем. ― Дакота протягивает руку Руби. ― Мы подвезем тебя до ранчо.
Мы с Чарли смотрим, как они уходят. Затем я придвигаюсь к нему.
― Я хочу, чтобы все в этой семье оставались рядом. Ты слышишь меня?
― Дела идут хреново. ― Чарли проводит рукой по своей темной бороде. Его взгляд устремляется в сторону Руби. ― С тех пор, как Коти появилась на ранчо.
Я напрягаюсь.
― Ты просишь меня выставить ее вон?
― Пошел ты, Дэвис. ― На его челюсти дергается мускул. От удара его пальца мне в грудь я отшатываюсь. ― Я бы никогда не попросил об этом. Найди этого парня. Исправь это.
Я делаю шаг к нему. Наши взгляды сталкиваются.
― Я всегда все исправляю. ― Моя рука сжимается в кулак, пытаясь подавить растущую во мне темноту. Чувство вины. ― И ты, черт возьми, это знаешь.
Его ноздри раздуваются.
― Тогда сделай это.
Громкий голос Рихтера прерывает наш разговор.
― Чарли, заявление.
― Найдите его, ― приказываю я Рихтеру, поворачиваясь к нему. ― Быстро.
Пока Рихтер идет к Чарли, я подхожу к краю Мертвого Фреда и смотрю вниз, на скалистый склон каньона. Глубокая расщелина, ужасающий обрыв. К горлу подкатывает тошнота.
Руби и Чарли ― они бы не выжили.
Я застываю, когда чья-то рука скользит по моему плечу.
― Это моя вина, ― говорит Дакота тихим голосом. Она наклоняется ко мне, ее теплое тело прижимается к моему. ― Это он. Я знаю, что это так.
Чувствуя арктический холод в воздухе, я натягиваю перчатки. У меня изо рта вырывается белый пар, когда пронзительный вой Кины прорезает февральскую ночь.
Нужно пройтись. Нужно выкинуть из головы этот поганый образ грузовика Чарли, свисающего с края обрыва Мертвого Фреда. Копы не нашли виновного. Ни свидетелей, ни следов машины. Я не могу избавиться от ощущения, что тот, кто это сделал, представляет угрозу для моей семьи. Для Дакоты.
Я хочу пробить дыру в стене лоджа. Разбить камень, сломать руку, просто чтобы почувствовать что-то кроме темноты внутри.
Та самая ядовитая смесь, которую я привез домой из морской пехоты, пытается пробиться наружу. Ярость. Неудача. Беспомощность.
Я схожу с крыльца, разглядывая дом Руби и Чарли. Он залит светом.
Никому из нас не удается заснуть.
Прикосновение лапы к моей ноге отвлекает мое внимание. Собака рядом со мной жалобно скулит.
― Послушай меня, ― говорю я Кине, которая уже вовсю крутится на месте. ― Мы выйдем прогуляться. Нельзя кусаться, нельзя играть. Нужно сосредоточиться. Нет времени, черт возьми, валять дурака. Ты меня поняла?
Кина навостряет уши и снова скулит.
Я поднимаю глаза, когда задняя дверь распахивается и на крыльцо выходит Дакота, закутанная в свою куртку.
― Поздняя прогулка?
― Нужно выгулять Кину.
Она поднимает бровь.
― В полночь?
― Никогда не помешает.
― М-м-м. Значит, это и есть настоящая причина, по которой ты не спишь. ― Она делает шаг ко мне. ― Можно мне с вами?
Я качаю головой, не желая, чтобы она выходила на улицу.
― Холодно. Иди в дом, Дакота.
Она вызывающе вздергивает подбородок и складывает руки на животе.
― Двигаться полезно для ребенка.
― Ты не слушаешь, ― ворчу я.