Услышав меня, она поворачивается. Улыбка озаряет ее лицо.
― Кажется, все в порядке, ― говорит она, показывая на фотографию. ― Скоро у меня будет собственное жилье, а пока...
― Лучше, чем в порядке. ― Я обнимаю ее за талию и целую. Когда я отстраняюсь, мой взгляд задерживается на глянцевых страницах журнала «Resurrection Review», лежащего на стойке. ― Что это?
― Ищу квартиру, ― говорит она, и воздух покидает мои легкие. ― У меня назначен показ на следующей неделе. Один из тех лофтов на Главной.
Я хмурюсь.
― Кексик.
Она качает головой, читая мои мысли.
― Когда-нибудь мне придется уйти, Дэвис.
― Мне это не нравится. ― Сейчас она ни за что на свете не съедет. И если мне решать, то никогда.
Я крепче обнимаю ее, притягиваю ближе, провожу рукой по изгибу ее живота.
― А это мне нравится. Ты здесь, рядом со мной.
Ее губы приоткрываются, потрясающие темные глаза распахиваются.
― Весь город думает, что мы встречаемся. И Стид тоже, ― шепчу я ей в губы. ― С таким же успехом можно сделать все официальным.
― Да? ― выдыхает она. ― Притворимся для всех в городе?
Сердце колотится, но голос звучит уверенно.
― Нет. Для меня это никогда не было притворством.
Дакота замирает в моих объятиях.
― Тогда что это было? ― У нее перехватывает дыхание.
Любовь.
Так было всегда.
И все же я держу язык за зубами. Слишком рано. Дакоте нужна двигаться медленно.
Я целую ее в лоб.
― Мы можем тратить время, беспокоясь о слухах, а можем беспокоиться друг о друге.
Ее улыбка становится шире. Это разбивает мне сердце в лучшем смысле этого слова.
― Мы?
― Да. Мы. Мы всегда должны были быть вместе, Дакота.
― Может быть, нам лучше сохранить отношения в тайне? ― Шепчет она и ее карие глаза наполняются слезами. ― Остаться друзьями.
― Нет. ― Мое рычание кладет конец всем дальнейшим спорам. Я обхватываю ее за шею и смотрю в глаза. ― Больше никаких секретов. Больше никаких пряток. Больше никаких друзей. Я забираю всю тебя, Дакота. И я хочу, чтобы город знал об этом.
Глава 25
Дакота
― Готова к тому, чтобы тебе надрали задницу? ― спрашивает Дэвис, распахивая передо мной дверь. Электронное клацанье и дзиньканье автоматов для пинбола звучат музыкой для моих ушей.
― Угу, ― невозмутимо отвечаю я. ― Если мне не изменяет память, обычно именно я надирала тебе задницу, Хотшот.
Как только мы ступаем в неоновые огни и лазерные лучи зала игровых автоматов «Роза и Ковбой», вокруг становится тихо. Головы поворачиваются, взгляды устремляются в нашу сторону, и я вздрагиваю. Весь город считает, что я беременна от Дэвиса Монтгомери, и хотя мой мозг кричит, что это идиотский план, сердце говорит обратное. Я беременна. Не все ли равно, кто отец ребенка?
Я прижимаюсь к телу Дэвиса, из которого черпаю силу.
― Все смотрят на нас, ― шепчу я.
Он делает глубокий вдох, ноздри раздуваются. Затем он берет меня за руку и ведет через зал.
― Все в порядке. Я рядом.
Я расправляю плечи.
Так и есть.
Игнорируя пристальное внимание, я обвожу взглядом зал. Это заведение с игровыми автоматами и бильярдными столами оформлено в ретро-стиле Дикого Запада. Это самое увлекательное времяпровождение для субботнего вечера в Воскрешении, если не считать падение мертвецки пьяным с барных стульев в «Неоновом гризли» или драг-рейсинга16 по серпантину Мертвого Фреда.
Я влюбилась в зал игровых автоматов с его неоновыми огнями сразу же, как только он появился в городе. Когда мы были детьми, мы с Фэллон выпрашивали у отца четвертаки и играли допоздна.
Здесь я отмечала свой шестнадцатый день рождения. Я впервые попробовала свой Джелло-О17 с Патти Энн за аркадной игрой «Street Fighter». Именно сюда я привела Дэвиса, когда встретила его на ранчо. Он спросил меня, что я делаю, когда мне скучно в этом городе, и я сказал ему, что играю в пинбол.
Я опускаю взгляд на свой живот, обхватываю его ладонью, затем смотрю на Дэвиса и улыбаюсь.
― Первый пинбол малыша, ― говорю я ему.
И, по словам Дэвиса, наше первое официальное свидание. С тех пор как он объявил, что мы не друзья и больше никаких секретов, у меня голова идет кругом. После месяцев блужданий вокруг да около мы наконец-то движемся в направлении, которое кажется опасно близким к тому, чего я всегда хотела.
Мы.
Боже, надеюсь, что это надолго.
Я смогла пережить Эйдена, но я не переживу, если Дэвис снова отпустит меня.
Дэвис улыбается и подходит ближе, прижимая свою теплую ладонь к моей пояснице.
― Куда, Коти? ― Сталь в его голосе, и то, как он по-хозяйски обхватывает мою спину, заставляет меня пылать.
Он заботится обо мне. И прошло много времени с тех пор, как я чувствовала это.
Я осматриваю зал, выискивая знакомые автоматы, особенно один из них. Но шансов мало, потому что в «Розе и ковбое» каждые несколько месяцев меняют автоматы на новые.
Я всматриваюсь в толпу, понимая, что Дэвис ждет ответа.
― Я не...
― Сюда, ― говорит он и берет меня за руку. Он ведет меня в затемненный угол зала, и мы останавливаемся перед ярко-розовым автоматом для игры в пинбол. «Ковбойский шабаш».
― Боже мой, ― вздыхаю я. ― Он все еще здесь.
Я проверяю планжер18, флиперы19 и пробегаю глазами по красочной машине. Нам с Фэллон всегда нравился пошлый сюжет 80-х. Ковбойши сражаются с дьяволом в апокалипсической разборке на Диком Западе, которая отчасти похожа на бред сумасшедшего, отчасти на галлюцинации наркомана.
На глаза наворачиваются непрошеные слезы. Мой любимый игровой аппарат все еще здесь. Работает. Как будто, несмотря на то что все изменилось, какая-то частичка моей жизни все еще здесь.
Дэвис проводит рукой по лицу и смотрит на меня так, будто я его убиваю.
― Коти.
― Я в порядке. ― Я вытираю щеки и шмыгаю носом. ― Просто... это вселяет надежду, то, что он все еще здесь. Не все меняется. Я знаю, это глупо. Я плачу из-за автомата для пинбола.
Легкая улыбка трогает губы Дэвиса.
― Кексик, ты выплачешь свои прекрасные глаза. А когда закончишь... ― Он замолкает и наклоняется ко мне. ― Я надеру тебе задницу.
Я смеюсь сквозь слезы.
― Чушь собачья. ― Я хватаю флиперы и надеюсь, что игра высушит мои слезы. ― Интересно, сохранились ли наши высокие баллы?
Дэвис опускает жетон в прорезь, и оглушительные звуки музыкальной темы — дуэли банджо и электрогитары — заглушают звуки всех остальных автоматов в зале.
― Готов получить пинок под зад? ― Поддразниваю я.
Дэвис усмехается.
― Переходишь от слез к надиранию задниц? Я бы назвал это тактикой отвлечения внимания, Кексик.
Я смеюсь.
― Давай поиграем.
― Начинай, ― говорит он, обхватывая одной массивной рукой планжер.
― С дороги, ― командую я, отталкивая его локтем в сторону.
Мы играем игру за игрой. Даже с моей слабой рукой я справляюсь со своей задачей и набираю лучший результат. Мякиш пинается в моем животе, как будто он или она поддерживает ритм ярких звуков игрового зала.
― Чертовски искусный бросок, ― бормочу я. ― Гребаный мультибол, ― рычу я, когда три шарика появляются из ниоткуда. Моя игра закончилась с оглушительным «йухуу» и щелчком кнута.
― Черт, ― хнычу я. ― У меня почти получилось. ― Затем я смотрю на Дэвиса, на наши очки и выгибаю бровь. ― Все равно я обошла тебя, Хотшот.
Он улыбается, и я наслаждаюсь этим зрелищем.
― А вот и она. Коти, которую я помню. ― Дэвис обнимает меня, его широкие грубые ладони скользят по моей спине. Я задыхаюсь, когда он поворачивает меня, чтобы прижать к игровому аппарату. Мои чувства поглощены им ― моя грудь, прижатая к его мощной груди, вибрация автомата для игры в пинбол, электрическая дуга наших тел. Тепло, сердце и душа.
Дэвис опускает голову, его хриплый голос звучит у моего уха.