― Больше нет, ― бормочет Форд.
Когда я сажусь рядом с Дакотой, она пораженно качает головой.
― Серьезно, Хотшот?
― Серьезно. ― Я двигаю ее стул ближе к себе и наклоняюсь. ― Кексик, это, наверное, самое облегающее платье, которое я когда-либо видел. ― Я ухмыляюсь. ― Надеюсь, ты будешь носить его постоянно.
Ее ресницы трепещут.
― Для тебя буду.
― Ты все усложняешь, Дакота, ― говорю я так тихо, что слышит только она. ― Мне сейчас хочется уложить тебя на этот стол и трахать до потери сознания. Показать тебе, какую реакцию ты вызываешь у настоящего мужчины.
В ее глазах вспыхивают удивление и возбуждение.
― Дэвис. ― Это шепот.
― Я хочу, чтобы все нас видели. ― Я скольжу рукой по ее обнаженному бедру, между ног и провожу пальцем по влажному пятну на ее кружевных трусиках. ― Хочу слышать мое имя на твоих губах. Чтобы моя рука под твоей чертовой юбкой заставила тебя кончить. К концу ночи весь город будет знать, что ты моя.
Она тихо стонет, и это почти ломает меня. Мне требуется весь мой контроль, чтобы не вывести ее на улицу к моему грузовику и не трахнуть ее.
― Что будете пить? ― бурчит Биф, передавая Дакоте воду со льдом. Мой член болезненно пульсирует в штанах, и я ненадолго задумываюсь о том, не использовать ли его для охлаждения.
― Больше гребаного алкоголя, ― приказывает Форд.
― Розовый коктейль, ― говорит Руби, поднимая свой бокал в воздух.
― Не скучно пить воду? ― спрашиваю я Дакоту.
Она усмехается.
― Продолжай говорить. Как только рожу, я уложу тебя на землю.
Серия уведомлений с моего телефона заставляет Дакоту взглянуть на меня. Она хихикает и наклоняется ко мне, ее яркая улыбка согревает мои самые холодные глубины.
― Сейчас он как баклажан.
Наши взгляды встречаются, и я провожу рукой по выпуклости ее живота.
― С каждым днем все больше, ― хриплю я.
― Зачем у тебя в телефоне гребаное детское приложение? ― вмешивается Форд.
― Потому что это важно для Коти, ― огрызаюсь я на своего засранца-брата.
Он усмехается и засовывает руки под мышки.
― Вы все сейчас живете в стране грез.
У Дакоты расширяются глаза.
В моей груди вспыхивает пожар пятой степени. Чарли, сидящий рядом со мной, приподнимает бровь, глядя на Уайетта.
― Ты переходишь границы, Форд, ― говорю я низким и угрожающим голосом. ― Следи за своим гребаным языком, когда говоришь с ней.
Легковоспламеняющееся. Только так можно описать пространство вокруг нас. Пока я смотрю на своего близнеца, на музыкальном автомате играет песня Люка Брайана. Что-то подсказывает мне, что к концу вечера я надеру ему задницу.
― Все в порядке, Дэвис, ― говорит Дакота невозмутимым тоном. ― Оно того не стоит. — Она пододвигается на своем стуле и кладет руку мне на плечо. Ее прикосновение ― это все, что мне нужно, чтобы расслабиться. ― Не позволяй какой-то ерунде испортить наш вечер. Кроме того, ты должен мне танец.
― Как скажешь, парень, ― говорит Форд и поднимает взгляд на Бифа, возвращающегося с выпивкой. Он опрокидывает шот и открывает пиво. ― Если вы хотите поиграть в семью, то нет проблем.
― Теперь так и будет, ― предупреждает Форда Уайетт. ― Привыкай к этому. Женщины и дети.
Руби смотрит в пол, и Чарли наклоняется, чтобы прошептать ей что-то на ухо.
― Только не я, ― говорит Форд. ― Холостяк на всю жизнь.
Я закатываю глаза.
В этот момент Дакота ахает.
― Детка, ты в порядке? ― спрашиваю я. Мой взгляд сразу же опускается на ее живот.
Она не отвечает, и я поднимаю глаза, чтобы понять, куда она смотрит.
Мы все это делаем.
― Вот черт, ― говорит Чарли.
Фэллон выходит из уборной. Сумка перекинута через плечо, на ней ковбойские сапоги до бедра и джинсовая юбка. Короткий мерцающий топ- халтер обнажает загорелый, подтянутый живот. Волосы каскадом рассыпаются по плечам, а оттенок ярко-розовой помады подчеркивает румянец на щеках. Она похожа на расфуфыренную ковбойшу.
А Уайетт похож на ручную гранату, готовую взорваться.
Даже у Форда язык вывалился на пол.
― Значит, у Фэллон все-таки есть юбка. ― На его губах появляется озорная усмешка.
― Какого черта? ― Взрывается Уайетт. Он вскакивает со стула, чуть не опрокидывая пиво себе на колени. ― С каких это пор она так одевается?
― С тех пор как она встретила кое-кого, ― тихо отвечает Руби.
Уайетт застывает.
― Девчонка потеряла голову, ― смеется Форд.
― Посмотрите, кто тут выполз из помойки и заговорил, ― огрызается Фэллон, садясь рядом с сестрой. Она искоса смотрит на меня, затем на Дакоту и Руби. ― Я оставила вас одних на пять минут... ― Она качает головой. ― Предательницы.
― Это ты сегодня идешь на свидание, ― с улыбкой бормочет Дакота.
Я внимательно слежу за Уайеттом. В Воскрешении недостаточно алкоголя, чтобы помочь мне пережить то, что будет дальше.
Форд выстраивает шоты перед нами и быстро опрокидывает два из них.
Руби с тревогой смотрит на Чарли.
― Ты действительно встречаешься с каким-то случайным парнем? ― хрипло спрашивает Уайетт.
Фэллон выпрямляется на стуле.
― Не то чтобы это было твоим делом... но да. Встречаюсь.
Форд подталкивает шот в сторону Фэллон.
― Вот что я тебе скажу ― ты, конечно, маленький чертов бульдог, но выглядишь потрясно.
Фэллон улыбается ему и выпивает шот. Улыбка становится безжалостной.
― Спасибо, Форд. Я бы сказала тебе то же самое, но я бы солгала.
― Черт, мне уже жаль этого парня, ― хрипит Уайетт.
Фэллон бросает на Уайетта взгляд, полный огня и серы.
― Не начинай, мать твою, ― предупреждаю я его.
Но он не слушает.
― Тебе следует сосредоточиться на лошадях, ― бормочет Уайетт. ― Я видел, как ты скакала на днях. Ты в плохой форме.
― Моя форма ― не твое дело, ― огрызается Фэллон.
Опрокидывается одна рюмка, затем другая. К этому времени бутылка виски между Уайеттом и Фордом уже наполовину опустела.
― Господи, да ты бы хоть рубашку надела или нормальную обувь, мать твою, ― ворчит он. ― Выходишь на улицу, одетая как какая-то шлюха, это не ты, Ковбойша.
Черт.
Дакота смотрит мне прямо в глаза, как бы говоря: «Он что, блядь, издевается надо мной с этим дерьмом?». Даже Руби хмурится.
― Уай, ― говорит Чарли, опуская ладонь на плечо нашего брата. Сигнал, что пора остыть.
Резкие черты лица Фэллон искажаются от боли, и она вскакивает со стула.
― Да пошел ты, Уайетт.
― Нет, ― говорит Дакота, пытаясь схватить сестру за руку. ― Не уходи.
Я тру лицо руками.
― Черт.
― Прости, ― говорит Фэллон сестре. ― Мне нужен двадцатичетырехчасовой перерыв от этого идиота. ― Сверкнув глазами, она делает два шага от стола, а затем возвращается и подходит к Уайетту. ― И кстати, ― шипит она. ― Я тебя чертовски ненавижу.
― Это взаимно, ― хрипло говорит он, но я замечаю, как вздрагивает его лицо.
Остановившись на мгновение, чтобы сжать плечо Дакоты, от чего лицо Коти смягчается, Фэллон выходит из бара.
Форд присвистывает.
― Эта девчонка вне закона.
Уайетт просто сидит, и Чарли наклоняется к нему.
― Ты хочешь, чтобы она переспала с каким-то парнем? ― рычит он на ухо Уайетту.
― Она делает это из-за него. ― Мягкий голос Дакоты отвлекает меня от наблюдения за братьями.
Я беру ее за руку.
― Я знаю.
Господи. Как бы я хотел, чтобы мой брат, черт возьми, проснулся. Не знаю, почему они не могут наладить отношения, но это заставляет меня осознать все, что я должен сделать, чтобы все наладилось между мной и Дакотой. Сказать ей, что я люблю ее. Если я этого не сделаю, то могу упустить свой шанс, и прошлое вернется. Она уйдет, будет жить дальше, а я останусь жалким сукиным сыном, который позволил ей уйти.
Только не это.
Больше никогда.
Они мой смысл жизни. Дакота и ее ребенок.
Громкий стон заставляет всех нас переглянуться.