― Господи. Все вы влюбленные ублюдки. ― Форд барабанит руками по столу. ― Я уже говорил и скажу еще раз. Когда речь идет о женщине, голова должна оставаться холодной.
― Может, заткнешься? ― Чарли рычит, вырывая пиво из рук Форда. ― Ты ведешь себя как настоящий мудак.
Форд хлопает Уайетта по спине, толкая его вперед.
― Если собираешься плакать, делай это молча в свою бутылку пива, черт возьми, не надо это вываливать на всех нас.
Я с ужасом вижу, как на глаза Уайетта наворачиваются слезы. Он выглядит несчастным, не справляясь со своими эмоциями.
Я сжимаю челюсти и наставляю палец на Форда. Он получит по зубам, если не будет следить за своим поганым ртом. Мы все любим подшучивать над своим младшим братом, но Форд, добивающий Уайетта, когда тот и так выглядит несчастным, заходит слишком далеко.
― Прекрати. Это не просьба.
― Ты говоришь, как гребаная нянька, ― говорит Форд, а затем снова переключает свое внимание на Уайетта. ― Признай это, младший брат. Иногда ты занимаешь второе место.
― Никакого гребаного второго места, ― с яростью отвечает Уайетт. Затем он срывается со своего места и выбегает из бара.
― Отбери его ключи, ― говорю я Чарли, который тут же снимает Руби со своих колен и мчится за Уайеттом. Чарли ― единственный, кто может отговорить Уайетта.
За столом воцаряется напряженная тишина, и я бросаю взгляд на Форда.
― Возьми себя в руки. Я серьезно.
― Да, хорошо, папа, ― говорит он, в его тоне звучит сарказм. ― Я не знал, что у нас на ранчо есть отдел по рассмотрению жалоб.
Руби, благослови ее Господь, бросается на помощь.
― Форд, хочешь потанцевать? ― Она широко улыбается и стаскивает его со стула. Ее обеспокоенный взгляд скользит по мне, когда она уводит его прочь, и я благодарно киваю ей.
― Я очень люблю твоего брата, но почему он должен быть таким трагически тупым? ― тихо спрашивает Дакота, наблюдая за тем, как Форд и Руби выходят на танцпол.
Я качаю головой.
― Сегодня не тот вечер, который был тебе нужен.
― Невозможно контролировать все, ― говорит она с расстроенной улыбкой. ― Моя сестра, твой брат. Что мы можем с ними поделать?
― Положить в мешки и бросить в реку, ― говорю я с невозмутимым видом.
Она смеется.
Я пожимаю плечами.
― Они должны сами разобраться с этим. Мы же разобрались. ― Я беру ее за руку. ― Хочешь потанцевать, Кексик?
На три долгих минуты хаос отступает. Мой взгляд устремлен на Дакоту, ее ― на меня. Мир. Мы медленно покачиваемся под старый трек Джорджа Стрейта на переполненном танцполе.
Как я уже сказал, мир.
А потом этот мир стремительно разрушается.
Песня в музыкальном автомате сменяется на Джорджа Джонса, поющего о любви к хорошей женщине до самой смерти.
Мои сапоги со скрежетом останавливаются.
― Черт!
Эта песня. Это равносильно тому, что сбросить атомную бомбу на сердце Форда.
Дакота замирает, как олень в свете фар.
― Что случилось?
Я быстро осматриваю бар.
― Где Форд? ― Господи, мне нужны устройства слежения для каждого чертова члена моей семьи.
Но я опоздал. Как только начинается припев, раздается звон бьющегося стекла. Я оборачиваюсь и, не веря своим глазам, наблюдаю, как Форд запускает руку в музыкальный автомат.
Черт.
В «Пустом месте» любят драки, и в баре начинается настоящий хаос.
Сапоги, шляпы и летящие кулаки. Море хаоса разливается на танцполе.
Руби пытается помочь Форду, и сама попадает в потасовку. Кто-то хватает ее за запястье и тащит на танцпол. Форд пытается остановить его, но байкер в кожаном жилете перехватывает Форда и впечатывает в стену.
― Прикрой глаза, ― рычу я. Может, я и злюсь на своего близнеца, но стоит кому-то тронуть одного из моих братьев и сестер, он получит по полной.
Дакота пищит.
― Что? Почему?
― Сейчас ты станешь свидетелем двойного убийства.
Дакота берет бутылку пива с ближайшего столика.
Я бросаю на нее взгляд.
― Ты планируешь это пить или что?
― Иди, ― говорит она, ее глаза блестят озорством. ― Помоги Руби. Я справлюсь.
Я смотрю на Дакоту. Мне не хочется ее оставлять, но то, как она держит бутылку пива, напоминает мне, что она родилась и выросла в Воскрешении. Я целую ее в висок.
― Держись. Я скоро вернусь.
С этими словами я бросаюсь в драку.
Я никогда не начинаю, но я заканчиваю.
Я сокращаю расстояние и оттаскиваю Форда от музыкального автомата, одновременно нанося удар кулаком в лицо байкеру. Прежде чем я успеваю увести задницу Форда подальше, он снова оказывается в эпицентре хаоса.
У этого бара нет ни единого шанса.
Я оглядываюсь в поисках Руби и замечаю Чарли.
Я качаю головой, наблюдая, как Чарли прижимает парня к стене с жестокостью, достающейся только тем, кто связывается с его женой. Когда Чарли сваливает его одним быстрым ударом, я оборачиваюсь к Дакоте.
Сердце замирает.
Она застряла в толпе. Я ловлю вспышку ее темных волос, ее испуганные глаза.
Толпа сжимается вокруг нее.
Все быстро становится плохо.
Дакота опускает руки. Она прикрывает свой живот и вздрагивает, когда вокруг нее образуется круг.
Я чертыхаюсь. Она окружена со всех сторон. Если толпа продолжит напирать, ее раздавят.
― Дэвис!
Паника в ее голосе заставила темные тени внутри меня зарычать.
Я бегу к ней, пробиваясь сквозь толпу, пока не оказываюсь рядом. Я закрываю ее своим телом.
― Давай уберемся отсюда к черту.
Она обхватывает меня руками за талию, прижимаясь грудью к моей спине.
― А как же твои братья? ― она пытается перекричать грохот вокруг.
Я бросаю последний взгляд на Чарли, перекинувшего Руби через плечо, и Форда, смеющегося как проклятый маньяк.
― Они начали, они и закончат.
Прижимая ее к себе, я прокладываю нам путь сквозь толпу. Мы уже почти добрались до двери, когда Дакота рывком останавливается. Я с рычанием оборачиваюсь. Какой-то пьяный идиот держит Дакоту за запястье и пытается втянуть ее обратно в толпу.
Ужасная ошибка.
В моем горле поднимается рычание, и я хватаю парня за шею так быстро, что он едва успевает пискнуть в знак протеста.
― Отпусти ее руку или потеряешь свою.
Он немедленно отпускает.
Я оттаскиваю Дакоту в сторону от бара, вдоль стены, и, наконец, распахиваю входную дверь. Я сажаю ее в свой грузовик, и мы выезжаем с гравийной парковки.
Наступает долгое молчание, а затем...
Дакота смеется, долго и громко. Серебристые переливы ее смеха раздаются, пока она держится за живот.
― Ну, это быстро обострилось, ― наконец вздыхает она.
Костяшки моих пальцев белеют на руле. Повернув голову, я быстро осматриваю ее на наличие травм.
― Это могло закончиться плохо, Коти. Господи.
― Я знаю. Но все в порядке.
Я смотрю в окно, стиснув зубы. Доверие, которое она мне оказывает. Я не заслуживаю его.
― Зацени, ― говорит она и достает золотистую бутылку виски. ― Прихватила по дороге. Как настоящая местная жительница.
Я смеюсь.
― Детка-бутлегерша.
― Прямо как мой папа. ― Ее глаза всматриваются в темную дорогу. ― Куда мы едем?
― Домой, ― выдавливаю я из себя. Я хочу поскорее вернуться на ранчо, но рядом со мной ценный груз, поэтому я заставляю себя ехать медленно.
― Я не хочу домой. Пока нет. Не сегодня. ― Теплая рука на моем бедре не дает мне повернуть налево. Дакота откидывается на спинку сидения, ее глаза горят, веки прикрыты. Хриплым голосом она говорит: ― Отвези меня в Эдем.
Я вздрагиваю, ее слова обжигают, как огонь.
Эдем. Наше место. Хижина в лесу, где все началось.
Я смотрю на ее живот.
― Уже поздно.
Она опускает голову на сидение. Лукавая улыбка, осветившая ее лицо, заставляет мой член ожить.
― Самое время, Хотшот.
Я ухмыляюсь. Увеличиваю скорость.
― Держись, Кексик.
― Быстрее, Дэвис. — Она высовывает руку из окна. Ветер треплет ее волосы, черные, как вороново крыло, рассекая ночное небо. ― Быстрее.