― И я тебя, ― шепчу я. ― Я тоже люблю тебя.
Он целует меня. Сильно. Жадно. Между нами толкается Мякиш, и внезапно страху не остается места.
Несмотря на сегодняшний день, у меня есть надежда.
Потому что у меня есть любовь.
И этого должно быть достаточно.
Так должно быть.
Глава 36
Дэвис
― Как это может быть так чертовски скучно? ― ворчит Уайетт, проводя крупнозернистой наждачной бумагой по столбу с вывеской. Это наш последний пункт в списке дел перед открытием сезона: отшлифовать и покрыть лаком бревенчатые столбы, покрасить металлический знак на въездных воротах ранчо «Беглец».
Чарли усмехается.
― Мы открываемся через двадцать дней, тебе лучше быть готовым к работе.
― Это потому, что ты делаешь неправильно, ― бормочу я, борясь с желанием вырвать бумагу из его рук и сделать все самому.
― Осторожно, ― предупреждает Форд. Он высоко в воздухе на переднем погрузчике трактора. ― Ди собирается управлять этим дерьмом, как гребаный морпех.
Игнорируя его заявление, я переключаю внимание на ранчо, расстегиваю манжет рукава и начинаю его закатывать.
Прошло три долгих дня после переполоха на ранчо. В тот вечер, после того как я сделал Дакоте предложение, я связался с Рихтером. Самолет Эйдена так и не вылетел из Вашингтона. Полетные записи подтвердили это.
Я до сих пор не знаю, верить ли в то, что это была пара охотников с фонариком «магнум» и 308-м калибром. В любом случае, это было слишком опасно, черт возьми.
Проверив трекер на своем телефоне, который показывает, что Дакота в лодже, я поворачиваюсь к братьям и набираю в легкие воздуха.
― Мы с Дакотой сделали это официальным.
Наступает ошеломленная тишина.
― Я сделал ей предложение, ― уточняю я.
― Вау. Когда это случилось? ― спрашивает Чарли.
― И почему мы об этом не знаем? ― ворчит Уайетт, раздраженный тем, что его оставили в стороне.
― После перестрелки встал на одно колено и сказал какую-то душещипательную хрень? ― Форд отцепляет металлическую вывеску ранчо «Беглец».
Я качаю головой.
― Я попросил ее выйти за меня замуж. Это был не тот момент, когда я должен был это сделать, но...
Дакота заслуживала предложения с цветами и лунным светом, но я больше не мог ждать.
Уайетт стонет и машет пальцем между мной и Чарли.
― Парни, вы оба слабаки. Вы оба делаете великие признания в любви, когда дерьмо попадает в вентилятор.
Мы с Чарли обмениваемся ухмылками.
― Только так и надо, ― говорю я Уайетту, хлопая его по плечу. ― Мы не ковбои, если не стоим на коленях перед хорошей женщиной.
Я опускаю Форда и вывеску на землю, когда замечаю, что шлифовальная машинка вылетает из рук Уайетта. Она с шипением падает на землю. Они с Чарли смеются.
― Господи! ― Я выпрыгиваю из трактора и бросаю свой черный Стетсон на землю. ― Неужели на этом ранчо не может ни одного дня пройти без телесных повреждений?
― Это ты женишься, ― говорит Уайетт. ― Ты каждый день рискуешь получить травму.
Форд выпрыгивает из фронтального погрузчика.
― Так, когда же состоится это большое событие?
Я помогаю брату опустить вывеску на землю.
― Как только сможем.
― И Стид не убил тебя? ― спрашивает Форд.
― Стид еще не знает. Мы расскажем ему сегодня вечером. На семейном сборе. ― Я делаю глубокий вдох, готовый поделиться с братьями другими новостями. ― Я хочу поговорить с вами о другом. Об Эдеме.
― Там еще что-то осталось? ― спрашивает Чарли, используя удлинитель как лассо, чтобы подтянуть шлифовальную машинку к нам.
― Только старые сигареты Форда. ― Я бросаю взгляд на своего близнеца. ― И карамельки.
― Эй, ― говорит Форд, поднимая свои пыльные руки. ― Это не я. Я завязал с этим дерьмом.
Я потираю затылок, сжимаю его.
― Я знаю, мы решили, что не будем продавать землю, но что, если мы с Дакотой переедем туда? ― Я думал об этом с той ночи, которую мы провели там. Построить Дакоте дом, подарить ей самую большую кухню в Монтане. ― Это идеальное место для нашей семьи.
Чарли и Форд моргают.
― Мы не можем жить в лодже вечно. С ребенком... мы могли бы построить там дом. Я бы все еще работал на ранчо. Я просто не буду...
― Постоянно всех доставать? ― сухо заканчивает Форд.
Я бросаю на него взгляд.
― Доставать я буду всех и всегда.
― Ну, ― говорит Форд, легко пожимая плечами. ― Надо держаться поближе, раз уж мы скоро станем дядями и все такое.
Я ухмыляюсь, глядя на своих братьев, и в моей груди зарождается и ширится радость.
Больше никаких теней.
Только дом.
После разговора с братьями я тренирую своих собак и возвращаюсь в лодж. Моя служба морпехом подготовила меня к некоторым психологически тяжелым ситуациям, но ничто не сравнится с видом, который предстает передо мной, когда я вхожу внутрь. Дакота развалилась на большом кожаном диване — джинсы для беременных спущены, рубашка задрана, руки на голом животе — и плачет. Кина смотрит на нее со своего места на полу.
Меня охватывает паника. Я оказываюсь на коленях рядом с ней быстрее, чем готов признать.
― Детка, что случилось? ― спрашиваю я, проводя рукой по ее животу.
― Я просто подумала... ― Она всхлипывает, откидывает голову на диванную подушку и серьезно смотрит на меня. — Что, если бы мы с Мякишем оказались на «Титанике», и я не смогла бы его спасти?
Господи, и это все?
Облегчение наполняет меня, и я сдерживаю улыбку. Я уже привык к тому, что Дакота плачет по пустякам. Это разрывает меня изнутри, но, черт возьми, если она не выглядит при этом очаровательно.
Я тихо смеюсь.
― Если бы ты была на «Титанике», я стал бы твоей личной спасательной шлюпкой.
― Правда?
― Правда.
Она шмыгает носом.
Я тянусь к заднему карману.
― Батончик мюсли?
На ее губах появляется улыбка.
― Ты как ходячий торговый автомат, Хотшот.
― Только для тебя. ― Я обхватываю ее руку и ищу ее мокрые глаза. ― Ты в порядке?
― Я самая уставшая женщина в мире, ― признается она. ― Я чувствую себя уставшей, когда встаю с кровати. Я устаю, когда сплю. ― Она вздыхает. ― Мой мозг ― это суп. Мои ноги ― бисквиты. Моя грудь ― арбузы.
― Я люблю твои бисквиты. ― Я провожу большим пальцем по ее скуле. ― А еще больше я люблю твои арбузы.
― Я ударилась животом об угол кухонного острова. ― Слезы снова наполняют ее глаза. ― Мякиш родится с вмятиной на голове, и мне всю жизнь придется отвечать на вопросы откуда она взялась.
Я качаю головой.
― Дакота.
Я глажу ее безымянный палец. Боже, мне нравится, как выглядит этот бриллиант. Нравится, что он означает. Что она моя.
Женитьба на Дакоте ― это как посадка в самолет для прохождения подготовки на морского пехотинца, когда я знал, что моя жизнь никогда не будет прежней. Я знал, что вернусь другим.
Дакота изменила меня шесть лет назад. И она до сих пор это делает.
― Проблемы ― это нормально, понятно? И мы можем решить каждую из них по очереди.
― А как насчет кроватки?
― Уже заказана.
Она прижимается щекой к моей руке.
― Мякишу нужно имя.
― Как насчет второго имени Стида?
Она вскидывает бровь, задумавшись, а затем говорит:
― Ему нужна комната.
― У него будет, ― обещаю я. Затем целую ее крошечную родинку на губе, ее щеку. ― Скоро.
Ее глаза расширяются.
― Правда?
― Правда. ― Я помогаю ей сесть. ― Пойдем со мной. Я хочу тебе кое-что показать.
Глава 37
Дакота
Я подпрыгиваю на пассажирском сидении, пока Дэвис ведет свой грузовик в горы. Мы едем по изрытой колеями дороге в зеленом лесу. Вскоре окружающая местность становится мне знакомой.
Эдем.
Маленькая хижина стоит посреди поляны. Солнечные лучи падают сквозь ветви осин на траву перед входом. Вдалеке слышен шум Плачущего водопада.
Я вздергиваю бровь.
― Дэвис Монтгомери, ты привез меня сюда для очередного быстрого секса?