Дэвис прочищает горло и кивает.
― По-настоящему хорошую жизнь найти трудно. А хорошую любовь ― еще труднее. ― Стид переводит взгляд с меня на Дэвиса. ― Но у вас двоих она есть. И вы крепко держитесь за это.
― Поддерживаю, ― выкрикивает Форд и поднимает свое пиво.
― И... мы переезжаем в Эдем, ― говорит Дэвис, в его голосе звучит гордость.
Со всех сторон раздаются возгласы.
― Но это еще не все. ― Голос Фэллон звучит напряженно. ― Я тоже должна тебе кое-что сказать.
На другом конце двора Уайетт сидит, уткнувшись в свое пиво.
― Я... ― Впервые в жизни слова подводят ее. Фэллон в панике смотрит на меня.
Я спешу ей на помощь и начинаю первой.
Я беру руку отца в свою.
― Я хочу забрать «Магазин на углу», папа. Я хочу, чтобы он остался в семье, но я хочу... я хочу превратить его в пекарню.
― Пекарня, да? ― Мой отец хорошо скрывает свое удивление, поглаживая пальцем один из усов. Он переводит взгляд на Фэллон. ― Не знаю, как Фэллон к этому отнесется.
Фэллон вдыхает.
― Пусть Дакота забирает магазин. Мне он не нужен. ― Она закусывает губу и берет другую руку моего отца. ― Я тренируюсь с Пэппи Старром.
У отца перехватывает дыхание.
― Я готовлюсь к скачкам на быках, ― говорит Фэллон. Каждый мускул ее тела напряжен. ― Я собираюсь участвовать в PBR.
Тишина длится не меньше двух минут
― Благослови меня, папочка. Пожалуйста. ― Нижняя губа Фэллон дрожит. Если что и заставит ее заплакать, так это наш отец.
После паузы он кивает Фэллон.
― Я благословляю, малышка, ― говорит он, но я не упускаю беспокойства в его глазах.
― Спасибо. ― На щеках Фэллон появляются два ярких пятна. Она смотрит на Уайетта и вздергивает подбородок в своей вызывающей манере. ― И ты тоже.
Братья поворачивают головы в его сторону.
― Нет. ― Уайетт встает и выплескивает остатки пива на землю. Через несколько секунд он выходит через боковую калитку. Рев его грузовика заставляет Фэллон опустить взгляд на свои руки.
― Завтрашний день никому не обещан, девочки, ― говорит наш отец, и Фэллон вскидывает голову. Когда он смотрит на нас, кажется, что мы ― единственные три человека в мире. ― Вы обе сияете так ярко, как только можете. Я никогда еще так не гордился вами обеими.
Я всхлипываю. Глаза Фэллон сияют.
Это самый сильный, самый странный, самый волшебный поступок, который мы с сестрой когда-либо совершали. Мы рассказали отцу правду. Открыли ему наши чувства. У меня такое ощущение, будто я победила огромного зверя, который так долго сдерживал меня.
― А теперь... ― Папа оглядывает двор и ухмыляется. ― Нам есть что отпраздновать, не так ли? Дети, пекарни, быки. Давайте сделаем этот Запад диким.
Сверчки стрекочут в ночи, а я провожаю Руби, Чарли и Форда, которые направляются по гравийной дорожке к своим машинам. Мой отец и Дэвис стоят на переднем дворе Фэллон, углубившись в разговор. После многочисленных коктейлей и раундов корнхола28 вечеринка подходит к концу.
― Оставайся на ночь, ― говорит Фэллон, выходя из парадной двери. Она улыбается. ― Давай спланируем твой детский праздник.
― Серьезно? ― Фэллон ― последний человек, от которого я ожидала такого предложения.
Она бросает на меня взгляд «не будь дурой».
― Да, серьезно. Ты родишь через месяц, а у нас ни хрена не запланировано.
― Я не знаю. — Я смотрю на Дэвиса.
Пронзительный звонок разрывает тишину ночи.
― Черт, ― говорит Дэвис, резко отстраняясь от отца.
Я наблюдаю, как он вышагивает по двору, прижимая телефон к уху.
― Что случилось? ― спрашиваю я, когда он поднимается по ступенькам крыльца. Он выглядит мрачным, и в моей груди разрастается паника.
Его плечи опускаются.
― Это был Рихтер. В Вересковом ущелье пропал маленький мальчик.
Я хватаюсь за живот. Сердце колотится.
― О нет.
― Мне нужно идти, ― говорит он, проводя рукой по своим волосам.
Я киваю.
― Конечно. Я понимаю.
Нахмурившись, он кладет большую руку мне на талию и осматривает двор. Все остальные уже уехали.
― Я отвезу тебя на ранчо, высажу там, а потом отправлюсь на поиски.
― Она может остаться здесь. ― Сестра садится рядом со мной. Дэвис открывает рот, но Фэллон оказывается быстрее. ― Детский праздник, ― упрямо добавляет она. ― У Дакоты он должен быть.
Дэвис хмурится.
― Я не люблю, когда ты остаешься без защиты.
― У меня есть ножи, ― протяжно произносит Фэллон, ускользая, чтобы помочь нашему отцу подняться по ступенькам крыльца и войти в дом.
― Вызови свой хвост. ― Я улыбаюсь. ― Я знаю, что за мной до сих пор присматривают.
На его челюсти подрагивает мускул. Я вижу, что он не хочет уходить.
― Дэвис. ― Я глажу его щеку. ― Прошло уже несколько месяцев. Я хочу наслаждаться жизнью. Нормальной жизнью.
Он глубоко вздыхает и притягивает меня ближе.
Я хватаю его за рубашку и смотрю в его обеспокоенные глаза.
― А если бы это был Мякиш? Иди, Дэвис. Ты должен найти его.
― Ты не выйдешь из этого дома, ― рычит он.
― Хорошо, ― обещаю я.
― Я люблю тебя, ― горячо говорит он, обхватывая мое лицо ладонями. ― Чертовски сильно.
Я целую его, и любовь пронизывает меня до костей, как лесной пожар. Он бросает на меня последний взгляд, а затем, прижав телефон к уху, его широкоплечая фигура бежит к грузовику. Кина следует за ним по пятам.
― О Боже! ― Фэллон смотрит на меня через дверь. ― Он всегда такой упертый?
Я улыбаюсь.
― Бескомпромиссный.
― Ты только посмотри на эту фигуру, ― говорит Фэллон, открывая для меня дверь. ― Он прямо как Лиам Нисон.
Я давлюсь смехом.
― Прекрати пялиться на задницу моего жениха.
― Фу, гадость, ― говорит она.
Она морщит нос, когда белая полицейская машина паркуется на ее улице. Полицейские огни мигают синим и красным. Я закатываю глаза. Дэвис работает быстро.
― Вдвойне противно. Топпер здесь, ― говорит Фэллон, и я понимаю, что она вспоминает тот случай, когда он в третьем классе вцепился ей в волосы. ― Это гребаная кавалерия «Кистоун Коп»29.
Я иду за ней в дом и прохожу на кухню. Мы желаем отцу спокойной ночи и заканчиваем уборку. Голод берет надо мной верх, и я готовлю сырную тарелку и попкорн. Фэллон заваривает чай, открывает бутылку вина, и, переодевшись в махровые шорты и толстовки, мы укладываемся на ее большой диван, уютно укрывшись одеялами и подушками.
Чувствуя нарастающую нервозность, я напоминаю себе, что все в порядке. Все в порядке. Мы в безопасности. Дэвис где-то там, убивает драконов и спасает детей, а мне тепло и безопасно с моей сестрой.
― Мы не делали этого уже много лет. ― Когда Фэллон приподнимает бровь, я уточняю. ― Девчачьи разговоры.
Она зевает и делает глоток вина.
― Больше похоже на детские разговоры, но меня устраивает.
Я смотрю на толстовку, туго натянутую на моем животе. У меня скоро родится сын. Мысль, которая когда-то приводила меня в ужас, теперь стала самым ярким светом в моем мире.
Ножом для сыра Фэллон накладывает бри на хрустящий крекер. Ее распущенные волосы цвета карамели волнами рассыпаются по плечам.
― Для твоего праздника я думала об игровых автоматах, пицце и десерте. Мы можем купить торт в Costco.
Я усмехаюсь.
― Это все равно что есть радиоактивный пластик.
Она подталкивает меня ногой.
― Не будь снобом.
― Я могу...
― Нет, ― обрывает она. Она прищелкивает языком, словно я одна из ее лошадей. ― Ты не будешь сама печь кексы, Дакота.
Я смеюсь и отрезаю кусочек чеддера.
― А как насчет игр?
― Игры?
― Знаешь, детские игры?
Она морщит нос, а потом стонет.
― Я не сильна в этом дерьме.
― Быки, а не дети.
― Точно, ― говорит она с блеском в ореховых глазах.
Сегодня вечером, впервые за долгое время, мы вернулись к тому, что было раньше. Мы снова сестры.
Я отпиваю глоток чая и откидываюсь на подушки.