Нервно оглянувшись на поле, что начиналось сразу за сломанным забором, Бентон взяла в зубы фонарик и принялась расстёгивать верх джинсового комбинезона. Её не покидало неявное ощущение тревоги. Разумеется, причиной была лишь усталость, которая мешала трезво оценить обстановку вокруг, но Никки уже тысячу раз пожалела, что не взяла из дома свой пистолет… Ведь табельный глок сейчас лежал в ящике директора КБР вместе со значком и заявлением об отставке. То наверняка осталось неподписанным, но чем больше Николь об этом думала, тем сильнее уверялась в правильности своего решения. Бентон всегда была достойным, но всё же заменимым винтиком в системе. Если подумать, что хорошего она увидела за последние семь лет? Аферы, кражи, убийства? Чёртов Джефф Стивенс просто оказался глотком свежего воздуха для разочаровавшейся в жизни девочки. Днём она ловила кайф от расследования, а под покровом ночи краснела, до дыр зачитывая так и не попавшие к вещдокам послания. И вот, всё закончилось… Ей почти тридцать, и она летит на Гавайи с котом, которого даже не заводила.
Наконец справившись с застёжками, Никки грустно усмехнулась и начала было стягивать штаны, как вдруг что-то коснулось плеча. Ещё ни разу в жизни она не испытывала такого ужаса. Однако выработанные за годы службы инстинкты оказались сильнее эмоций – в следующий миг рука сама потянулась за прислонённой к сортиру металлической трубе, и Никки с разворота ударила нападавшего…
Эпизод 3
Отскочив на пару шагов назад, Никки перехватила трубу одной рукой и подняла с земли фонарик, чтобы получше разглядеть рухнувшее на траву тёмное пятно. То, судя по перемежавшейся стонами приглушённой брани и попыткам подняться на ноги, было вполне себе живым. А вот Бентон, кажется, только что перенесла инфаркт.
— Не подходи! — взвизгнула она, когда совладавший со своим телом незнакомец принял вертикальное положение.
— Я же не самоубийца… — просипел он, оперевшись о сортир. — Дьявол… Ты мне лицо порезала…
Никки всё ещё потряхивало, а вместе с ней дрожал и фонарик, частично освещая высокого широкоплечего мужчину. Справиться с таким будет непросто…
— В следующий раз хорошо подумаешь, прежде чем шляться ночью по чужим домам!
— Да уж, незабываемый опыт… — едва слышно хмыкнул странный ночной гость и с трудом оттолкнулся от деревянной будки.
Ну а к Николь стала понемногу возвращаться способность здраво мыслить. Взгляд задержался на белоснежных кедах и скользнул по испачканному кровью дорогому поло.
— Постой… Ты живёшь рядом? — дошло вдруг до Никки. С губ сам собой сорвался вздох облегчения. — Я подумала, ты какой-нибудь маньяк…
— До удара по голове не был, теперь не уверен, — хохотнул сосед и зашипел от боли.
— Боже, извини. — Николь выпустила из рук своё оружие и сдавила пальцами занывшие от напряжения виски. — Ты меня здорово напугал. Сильно задела?
— Жить буду, — отмахнулся мужчина и, похоже, собрался уйти, но Никки не позволила.
— Подожди! — В два шага оказавшись рядом, она схватила соседа за локоть и заставила обернуться. — Дай посмотрю.
Потерпевший прищурился от резанувшего по глазам света фонарика, а потом вдруг ошарашенно уставился на Никки, словно ожидал увидеть кого-то другого. Впрочем, заворожённая взглядом светлых глаз Бентон не придала этому значения. Во внешности незнакомца не было ничего особенного. Взрослый, по-мужски красивый. Из тех, чьи лица после мимолётной встречи тут же стираются из памяти, но стоит пообщаться чуть ближе — и ты пропала. Вот и Никки на мгновение выпала из реальности, прежде чем перевести взгляд на кровоточащую полосу, что пересекала покрытую едва заметной щетиной щеку.
— Чёрт. — Она виновато поджала губы. — Тебе нужно в больницу.
— Уверен, всё не так страшно, — мужчина скользнул рассеянным взглядом по лицу Никки, а затем будто сморгнул наваждение и едва заметно усмехнулся. — К тому же до ближайшей миль пятнадцать.
— Я могу отвезти, — предложила Николь, в полной мере осознавшая, что произошло.
Идиот! Ну кто же так делает?! Ударь она чуть выше, и пришлось бы прятать труп.
— Надо наложить швы и проверить, нет ли сотрясения… — засуетилась Никки, но осеклась, заметив насмешливо-снисходительную улыбку. — Давай, я хотя бы обработаю рану?