Квартиру получил его отец, Быстров Илья Петрович, 1933 года рождения, известный врач хирург, профессор на кафедре Краснодарского мединститута. В 1969 он получил эту квартиру за заслуги перед Советской родиной от правительства Москвы. После его смерти и смерти жены, Быстров Игорь Ильич получил квартиру по наследству. Говорили, что мать Игоря работала психиатром в местной лечебнице. Ни родители, ни сам Быстров не общался с соседями. Он закончил медицинский институт и пошёл по материнским стопам, став неплохим психотерапевтом. Женился. Жили бездетно. Лет двадцать назад жена Быстрова уехала куда-то и через несколько месяцев вернулась с мальчиком. С тех пор она перестала работать и жила на даче, за городом. Потом и сам Быстров перебрался на дачу. А спустя десять лет говорили, что жена и сын Быстрова погибли, утонули на реке. Лодка перевернулась и ударила их бортом своим по головам. И не спасли их. Вскоре Быстров вернулся и вовсе стал нелюдимым. Однако, года через два после смерти жены и сына у Быстрова объявился парень, родственник дальний, и стал жить с Быстровым вместе, — перестали гоготать и закончили свой рассказ ныне старушки, а в прошлом -местные красавицы окрестных дворов.
— А не подскажете, где дача Быстровых? — спросил Ираклий.
Старушки назвали адрес и как проехать к ней. Это было не более часа езды, за городом. Квартирантку Ираклий не застал дома, оставил ей повестку, позвонил Найдёновой, рассказал о том, что выяснил.
— Поеду я с операми на служебном уазике и выясню, может старик на даче отсиживается, —доложил он Лине.
***
Дача, которую нашёл Ираклий с сотрудниками, представляла собой оплот социалистического строя. Она больше походила на усадьбу помещика времён девятнадцатого века, нежели на дачу в современной её трактовке. Те, кто из вас хотя бы раз видели старые здравницы Крыма и Кавказа, имеют представление о стиле строения. Массивные колонны, лепнины на стенах и потолках — всё говорило о величии социализма и у власти его державших. Так и кажется, что вот сейчас на веранду выйдет наркомовец, обкомовец в парусиновых брюках, полосатой майке футболиста с полотенцем через плечо и побежит к озеру купаться.
Некогда дорогое строение пришло в запустение. Хотя кто-то подстригал кустарники и фруктовые деревья, бурно разросшиеся по всей территории дачного участка. Когда оперативники подошли к крыльцу дома, из-за соседнего забора выглянул дед.
— Кого, хлопцы ищете? — спросил дед.
— Так это, хозяина дачи. Быстрова Игоря Ильича, знаете такого? — спросил Ираклий.
— Опоздали вы. Он уж почитай лет как двенадцать умер. А вы, извиняюсь, кто будете? — не унимался дед.
Дед прошёл через калитку в заборе, представился. Его звали Кузьмич. Ему было семьдесят пять лет. Полковник ПВО в отставке. Он внимательно посмотрел удостоверение Ираклия, закряхтел и сказал:
— Мы с Игорем дружили. Больше двадцати лет. А как его жена утопла, он совсем сдал. Всё горевал по ней.
— А сын их где? — спросил Ираклий.
— Он с матерью на реке был. Говорили, что оба утонули, но его тело не нашли. Беда, беда, — голосил дед.
— Вы следите за домом? — спросил Ираклий.
— Да. Родственник Быстровых получил наследство и приезжает сюда иногда отдохнуть. Виской меня угощает. Крепкая зараза эта виска! Ключи мне отдал, убраться в доме. Пиявок вот просил наловить в пруду. Вроде продаёт он их, — рассказывал дед.
— А родственнику сколько лет? — интересовался у деда Ираклий.
— Не спрашивал. На вид лет двадцать или двадцать пять. В дом не велено мне пускать чужих, так что не могу, извиняйте! — отвечал дед Кузьмич.
— Кузьмич, а что это за каменный сарайчик с решётками? Больше на тюрьму похож, — рассмеялся Ираклий.
— Зря смеёшься, начальник. Это и есть тюрьма. Сынишка Быстровых вроде как не в себе был. Временами буйствовал. Родители лечили его. Не помогало или помогало лишь на время. Дурная кровь. Не своя она и есть не своя, — бормотал под нос себе дед.
— Почему не своя? Как это, дурная? — любопытствовал Ираклий.
— Так усыновлённый он, — ответил Кузьмич.
Кузьмич открыл ржавый замок ключом, и оперативники вместе с Ираклием увидели соломенную подстилку, миску железную, ошейник на цепи, встроенной в стене.
—Собаку держали?
—Зверя пострашнее. Сына своего, — печально ответил Кузьмич.
Маска для лица с рылом свиньи
По дороге в психиатрическую больницу, Лина сделала пару звонков: один Ираклию, второй психологу-аналитику. Лина очень переживала за Ираклия и чувствовала себя виноватой. Ведь их разговор вчерашним вечером так ни к чему не привёл. Сейчас она просто должна была забыть на время о себе и переключиться на работу. Когда Ираклий сказал ей, что с ним всё нормально, и что полученную информацию он предоставит на совещании в главке, Лина успокоилась. Дания Талгатовна обещала ей помочь и посодействовать, чтобы Лине дали доступ к архивным файлам.