— Знаете ли вы что-нибудь о деле психически нездорового Писунова?
— Да, конечно. К нам пришли люди из, ну вы понимаете откуда... и приказали найти подходящего кандидата на роль маньяка.
— И что?
— Быстрову попалось на глаза карта Писунова. Он поработал над ним.
— Что значит «поработал над ним?»
— У Быстрова была навязчивая идея тотального и абсолютного подчинения человека человеком. Он проводил опыты над психами или просто нервнобольными людьми. Однако, он утверждал, что действует этот метод лучше на обычных людей.
— Так что он сделал с Писуновым?
— Дал спецустановку ему, чтобы тот признал чужую вину.
— И сработало?
— Да. Но транс действует несколько часов, поэтому с Писуновым приходилось работать постоянно.
— Теперь мне понятно, почему он на суде стал отказываться от признания своей вины. Время закончилось...
— Ну, таки щё я и говорю. Но есть одно «но»!
Гипноз — это состояние человека, в которое он вводит себя сам. Поэтому, никакого подавления личности нет. И врач здесь — только помощник. В этом состоянии человек может что-то вспомнить, проработать какие-то свои проблемы, отпустить мышечные зажимы, имеющие психогенную природу.
— Получается, что люди по своей природе убийцы, воры и насильники? Это и есть животный магнетизм?
— Не совсем, милая дама. Обратная сторона Луны так бы я это назвал. Люди могут быть гениями и злодеями одновременно!
Могу ли я поинтересоваться, для чего ваше уважаемое ведомство в лице такой милой дамы отыскало старого забытого всеми еврея?
— Фима Израилевич, мы ищем страшного по природе человека. Маньяка. Нам помогала одна умная врач-психотерапевт, но он её убил.
Найденова рассказала этому старику всё, что было наработано Ишмаковой, не позабыв высказать и свои предположения.
— И щё, он убил её, таки совсем, насмерть? Значит, она подступила к нему совсем близко. Ищите тело. Судя по вашим рассказам, он таки, оставил для вас сюрприз. Дама, вы, таки, не зря нашли еврея Фиму. Не стойте как памятник Надежде Крупской! Поезжайте быстрее к месту работы убитой. Где работала, таки несчастная?
— Она работала в психиатрической больнице... О, чёрт!
— Да, да, таки там,где и Быстров. И я, таки знаю вашего маньяка, его зовут...
Но Найденовой уже простыл и след. Она вместе с операми ехала к парому, чтобы успеть переправиться на нём в Краснодар. А там и до дома часа два езды.
Старый еврей записал что-то на листе бумаги и положил его в раскрытый им сейф. Закрыв сейф, убрал ключ в фарфоровую статуэтку Фемиды. Набрав номер на сотовом и, дождавшись ответа, сказал:
— Моня, я таки, знаю кто выкрал записи нашего Геббельса. Ну что ты как здрасьте! Кого? Быстрова. Похоже, жив свидетель. Мне нужна твоя помощь. Подтяни Ешту, таки с братвой. В случае обнаружения объекта живым не оставлять. И ещё пришли мне нотариуса. Зачем скажете вы.... Старый Фима чует, таки свою смерть.
***
Пока Лина с операми добиралась до своего города, Ираклий весь день был как ужаленный. Всё валилось из рук. Осмотр квартиры Быстрова опять ни к чему не привел. Ираклию не давало покоя поведение любимой вечером вчерашнего дня. Расставшись в подъезде на десять минут с ласковой Линой, он вдруг неожиданно познакомился с ней другой. Она вошла в квартиру мрачнее тучи.
— Что-то случилось, милая? — спросил он.
— Все нормально. Что может случится со мною за десять минут? — раздражённо ответила Лина.
— Тогда почему ты так долго?
— Обязана тебе давать отчёт? Или ты решил, что, если ты стал моим мужем, можешь указывать, что мне делать и лишать меня личного пространства?
— Веснушечка, ты устала. Свадьба, работа. Давай сделаю тебе массаж. Хочешь?
— Не смей называть меня так! Я устала от тебя, твоей заботы, твоих родственников. Я иду спать одна. Постели себе на диване в гостиной.
Она хлопнула с силой дверью. Ираклий всплеснул руками и, молча, выбежал из квартиры на улицу. Уехал к себе на квартиру, которую, к счастью, ещё не сдали в аренду. Утром, придя на службу, он не застал Лину в своем кабинете. Спрашивать было неловко. Как это, муж, да и не знает, где его жена. Вернувшись в кабинет, на своем столе увидел лист бумаги, прикрепленный к монитору компьютера. Это оставила Лина. Написано сухо, по-казенному: «Уехала с операми в Керчь. Займись наконец-то делом! Поезжайте на квартиру Быстрова. Буду поздно».
Ираклий всё же надеялся на гормоны, шалящие в организме беременной жены, но это причина поведения таяла на глазах.