***
Октябрьский вечер был неласков. Словно природа противилась попыткам Найденовой найти улики, найти то, что поможет поймать Безликого. С моря дул сильный ветер, Лину тошнило, пока они плыли на пароме. Когда они приехали в родной город, солнце ещё не торопилось уйти в закат. Не смотря на приступы сильной тошноты, Лина всё же приказала выдвинуться к психушке. Чем ближе приближались они к территории больницы, тем сильнее усиливалась надежда найти...
Что найти она пока не знала. Одновременно Лина почувствовала тепло в правом кармане куртки. Достав из кармана… камень, она была этим удивлена не на шутку: «Блин, что за хрень происходит?» — думала Найдёнова. Камень в ее руке начал светиться зелёным светом. Будто стрела вела оперов к месту преступления.
Лина решила проверить и вместе с сотрудниками пошла в другую сторону здания. Камень стал холодным: «Прекрасно, начинаю сходить с ума. Проделки Фикса? Точно — это еврей Фима! Он пару раз близко проходил мимо меня. Ловкость рук?» — размышляла Лина. Медлить нельзя! Темнота предательски наступала на пятки. Повернув в другую сторону, Лина двинулась на задний двор больницы. Камень становился все теплее. Перед взором предстала унылая картина огорода, где произрастали овощи и зелень для больных и персонала. Камень обжёг руку Найденовой. Посреди огорода генералом возвышалось Пугало. Камень обжигал руку. Подойдя ближе к Пугалу, Лина увидела реалистичное зрелище. На нем была поношенная одежда с преобладанием синего. По всей одежде пустые консервные банки, громыхающие при ветре. Блестящие вещи тоже зловеще отпугивали. Камень накалился докрасна, и Лина бросила его на землю. Не обращая внимания на ожог, Найденова подошла вплотную к шесту, в который воткнули Пугало.
Зловонный запах ударил по носам оперов.
— Снимайте на землю. Там труп! — сказала Лина.
Решили ждать криминалиста. Но и без них было ясно, что посаженный на кол труп, был ничьим иным, как прежде телом Дании Толгатовны Ишмаковой.
Приехал Топидзе. Начался предварительный осмотр. Разложение уже присутствовало. Живот был вначале распорот, затем зашит черными суровыми нитками.
— На вскидку могу сказать, что ее пытали при жизни. По всему телу, на груди, спине следы от ожогов. На кистях рук отрезаны несколько пальцев, — сказал Топидзе.
— Баха, постойте, не увозите труп, — сказала Лина. Она подняла с земли камень и стала медленно водить круги над телом убиенной Ишмаковой.
Камень стал очень горячим, когда его проносили над животом.
— Режьте нитки! — приказала Найденова.
Из глубины пустого живота извлекли полиэтиленовый пакет. В нём была книга на немецком языке.
— Проверьте все это на отпечатки и потом с книгой и с отчётом ко мне в кабинет. Сегодня.
***
Белая часовенка стояла на холмистом возвышении вдали от шума городского и недалеко от русского кладбища. Издалека казалось, что часовня повисла в воздухе, крича песню одинокого лебедя, потерявшего любимую.
Говорили, что здесь похоронили молодую девушку, которая после венчания уснула в супружеской опочивальне и не проснулась. А когда ее похоронили на третий день, то вечером пришел в часовню её неутешный супруг. Сел на скамью внутри часовенки, и стал читать за упокой. Вдруг, до уха его донеслись крики и стук, приглушённый изнутри склепа.
Перепуганный юноша бросился бежать прочь, но путь преградила ему белая волчица с голубыми глазами, возникшая из ниоткуда. С глазами его невесты. Волчица погнала его назад к часовне. И ждала пока он не зайдет в часовню и не спустится в склеп. Звуки доносились из гроба невесты. Стук был все тише. Юноша очень долго не мог сдвинуть тяжёлую каменную плиту. Но когда ему это удалось, то взору его предстала печальная картина. Его любимая лежала, повернувшись лицом вниз. Ногти на руках ее были в крови. Кровь была и на венчальном платье. Догадка осенила юношу. Ее захоронили живой. Его нашли спустя пару дней мертвого, возле гроба невесты. Горло его было разорвано звериными клыками. Так их и похоронили здесь вместе.
А часовню заколотили, признав её пристанищем упырей. Но это легенда. А народ верит. И не ходит к часовне.
Вблизи часовня выглядела удручающе. Штукатурка местами слетела, позолота на колоколе потемнела. Молодой мужчина с двумя тяжёлыми походными сумками и рюкзаком подошел к двери часовни. Сломав лёгкие доски, державшие дверь часовни, он вошёл внутрь. Чуть поодаль от центра комнаты в часовне был люк с массивным железным кольцом. Странно, но время веков не изменило благородство внутреннего убранства комнаты. Казалось, что вот сейчас войдут сюда господа дворяне, чтобы навестить умерших и поставить свечку за упокой.