Дёрнув за кольцо, мужчина ловко сдвинул тяжёлую крышку люка. Спускаясь по ступенькам извилистой, липкой от слизи и от сырости лестницы, молодой мужчина оказался в просторном склепе. От света зажженного газового фонаря осветился склеп. На огромных почерневших от старости постаментах стояли два каменных гроба. Не останавливаясь, мужчина прошёл в следующий отсек.
Знать понимала толк в погребениях. Склепы строились сразу на века. На многие поколения. Поэтому, готовили несколько отсеков. В отсеке было сухо и прохладно. Никаких запахов.
Поставив рюкзак на скамью, он взял в углу тяжёлую длинную рогатину с железными наконечниками в одну руку, а в другую руку сумку и прошел ещё в один самый дальний отсек.
Там пахло гнилью. Как будто что- то или кто- то гниёт заживо. В глубине отсека была встроенная дверь с железными прутьями. Подойдя ближе, мужчина поставил сумку к прутьям и раскрыл молнию на ней. В нос ударил запах свежей крови и мяса.
Мужчина стал бить рогатиной по прутьям и подзывать по-собачьи кого- то:
— Тэтэтэ! Тэтэтэ! Ползи сюда, поганый ублюдок. Я тебе принес свеженинки. Давно не ел хорошего мяса и ливера, а? Ну ползи, ползи сюда, бить не буду! Мыши, наверное, уже надоели?
Из темноты послышался звон цепи. И резкое приближение чего- то ужасного. Сверкнули два жёлтых глаза и звериный оскал изобразил нетерпение.
Секунда… и это нечто зубами выхватило из сумки голову… старого еврея Фимы Израилевича Шольцмана.
Террор
Молодой человек сидел чуть поодаль от клетки и слушал, как, Нечто поглощало останки старого еврея Фимы Израилевича Штольцмана.
Проблески разума навсегда покинули голову некогда известного и талантливого человека. Нечто насытилось и подползло поближе к прутьям клетки. Впавшие глазницы, спутанные волосы, больше похожие на шерсть, напоминало мужчине персонаж из его любимого мультфильма. Заколдованное чудище из «Аленького цветочка».
За годы, проведенные в этом склепе, сидя на цепи и, подвергаясь физическому насилию, пыткам, Нечто утратило способность не только мыслить и говорить, но и ходить.
Убить его сейчас, значит оказать ему большую милость. За всё, что он совершил, будучи в здравом уме, то, что происходит с ним теперь, являлось гуманным наказанием. Будучи Человеком, Нечто не оставлял выбора тем, кого приговаривал к смерти.
Страдания и боль людей он оправдывал великим предназначением во имя цели, к которой шёл долгие годы, служа науке.
Сейчас, будучи «овощем», с точки зрения психиатрии, он оказывается мог ещё послужить для Молодого человека и выполнить его желание.
Молодой человек долго ждал, и теперь, вот она рядом заветная мечта.
— Не думаю, что ты меня понимаешь, но я нашел твои записи, в которых есть доказательства, что чудеса существуют. Потерпи, осталось пару-тройку месяцев, и мы докажем этому миру своё превосходство! Все научные теории и труды учёных психиатров полетят в тартарары! А с ними и генетики в ту же пропасть. Скоро ты станешь прежним, но в улучшенной форме Быстровым Игорем Ильичем. А пока оставляю тебя здесь. Вот тебе сумочка с мясом так сказать впрок.
Пока он шел по склепу, все глуше становилось бряканье цепи и громкое почесывание. Настроение было приподнятым. Всё шло по плану. Осталось убрать мелкие детали, препятствующие завершению проекта.
***
В начале XX века в научной среде стала особенно популярна евгеника. Социальные романтики увидели в ней возможность скорейшего создания «дивного нового мира», сплошь населенного счастливыми, высокоинтеллектуальными и морально устойчивыми гражданами. Практическим способом для достижения, как выяснилось позже, пседоутопии, должна была стать тщательная селекция человеческого материала.
По мнению евгеников, принципы, работающие при выведении новых сортов злаков повышенной урожайности и улучшенных пород мясо-молочного скота, применимы и в отношении человека: размножение лучших представителей вида должно поощряться, а дефектные особи — не давать потомства и выбраковываться.
Трое друзей-студентов медиков узнали о евгенике и о многом другом, когда познакомились с профессором кафедры психиатрии Быстровым Игорем Ильичем. Познакомил студентов с ним их научный руководитель, родной дядя одного из юношей Штольцман Давид Маркович.
Буквально с первых минут, они были в восторге от масштабности познаний профессора и после нескольких бесед с ним, стали его негласными помощниками.
Образовалось тайное сообщество приверженцев евгеники. Помощниками и учениками Быстрова стали: Ефим Штольцман, Шимон Цейлер, Ешта Демровский. Неслучайно выбор Быстрова пал именно на них. Лучшие студенты, будущие нейрохирурги. Такие специалисты были нужны в команде Белого Доктора.