Помещиками Воронецкие были из мелких. Владели всего одной деревенькой да сотней крепостных, но земли их захватывали и часть леса, и пахотные поля, и пастбище. И когда император, Александр Николаевич, объявил свой Манифест, старший Воронецкий, Алексей Игнатьевич, подумав, как жить дальше, объявил жене и матери:
— Надо дело завести. Хотим жить хорошо, надо с купечеством сойтись.
— Ты же дворянин, Алёша! — воззвала его матушка.
— Времена меняются, маменька, будем и мы меняться. Не до спеси.
Он и вправду сдружился с купцами и вложился в дело одного из них, став негласным компаньоном. Еще прикупил небольшую лавку и сдавал ее в аренду тем, кто желал там торговать. Местоположение было доходным. Дела Воронецких пошли и вовсе неплохо. Алексей Игнатьевич подумывал расширить свой торговый двор. Даже начал поглядывать с интересом на доходные дома. Впереди замаячили недурственные барыши, но…
Алексей Игнатьевич тяжело заболел, а после и умер. Его супруга, мать Миши, уже к тому моменту несколько лет как скончалась в родах, когда на свет появилась Глашенька. Семейное счастье Воронецких было совсем недолгим. Может, потому Алексей и ушел с головой в дела и надорвался. Впрочем, был он деятельным человеком, да и болезнь, возможно, только ждала, когда тело ослабнет. Но так и вышло, что Миша и Глаша остались на попечение бабушки, Таисии Ардалионовны.
Бабушка, в отличие от сына, не готова была развивать то, что начал Алексей. И возраст ее был немал, и не имелось необходимой сметки, да и дворянская гордость никуда не делась. Однако, хоть и не развивала, но оставила уже как есть то, что начал отец Михаила. Средств на безбедное существование и обучение внуков хватало, и то ладно.
А потом умерла и бабушка, когда Мише исполнилось восемнадцать. Он еще помнил то, чему его поучал отец. И младший Воронецкий все-таки свел более тесное знакомство с компаньоном отца, который изредка наведывался в поместье почившего друга, как он говорил, чтобы позаботиться о сиротах.
Таисия Ардалионовона относилась к таким визитам холодно, но своего неудовольствия не выказывала, потому что деньги от совместного предприятия продолжали исправно пополняли доход Воронецких, и они могли позволить себе вести достойную жизнь. Однако Афанасий Капитонович был человеком умным, потому отношение к себе видел и приезжать перестал. Вместо этого отправлял поверенного.
А вот когда бабушка умерла, Миша отправился в гости сам. Был встречен компаньоном приветливо и даже постарался не заметить некоторого покровительственного отношения Афанасия Капитоновича. Понимал, что причиной тому его собственный возраст, а не пренебрежение мужика к дворянину.
Это личное знакомство было необходимо, чтобы выучиться всему, что умел и знал отец. Не сказать, что младший Воронецкий мечтал о золотых горах, но хотел подготовить сестре богатое приданое, чтобы она могла выбирать сама, а не ожидать выгодного замужества. Они, конечно, не нуждались, но и богатыми не были. В общем, Михаил Алексеевич, пусть и не обладал хваткой и энергией отца, но был в высшей степени разумным молодым человеком, что и оценил его компаньон.
— Коли захотите, Михаил Алексеевич, я вам такую невесту сыщу, что капитал свой в десять, а то и двадцать раз преумножите, — как-то говорил подвыпивший купец. — Вы ликом пригожий, чина дворянского, да еще и делом купеческим не брезгуете. Любое уважаемое семейство с вами будет радо породниться.
— Учту, Афанасий Капитоныч, — улыбнулся тогда Михаил. — Но пока жениться не собираюсь. Сначала сестрице судьбу счастливую устрою, а там и думать о женитьбе станем. Пока не ищите.
— Так мы и Глафире Алексеевне…
— Сама выберет, — прервал компаньона Воронецкий, — я неволить не стану.
— Воля ваша, но если что, только скажите. Уж такая барышня…
И вот вся эта налаженная спокойная жизнь рухнула в одночасье. Что произошло во время той проклятой прогулки? Отчего сестрице все стали чужими в отчем доме? Как разговорить ее, как пробиться⁈