— Ну что вы, — улыбнулся в ответ Михаил, — шутка и вправду вышла забавной, не стоит возводить на себя напраслину.
Шутка его вовсе не позабавила, но Миша был воспитанным молодым человеком. Да и обижать Полянского не хотелось, он мог оказаться вполне приличным человеком, просто… слегка нелепым. И эта нелепость отражалась и в его одежде. Вроде бы строгий костюм темно-зеленого цвета, а галстук ярко-оранжевый и шляпа голубая. И трость старая сбитая, но явно недешевая… была, когда ее покупали. Набалдашником ей служило змеиное тело. Хвост в несколько витков оплетал древко, а верхняя часть туловища и голова загибались в виде ручки. Алексей Дмитриевич был довольно яркой персоной, но совершенно не имевшей вкуса.
— Благодарю, — собеседник Михаила приподнял шляпу, после снял ее и обмахнулся. — Однако жарко сегодня.
— Да, — согласился помещик, — погоды стоят нынче знойные.
Они немного помолчали. Михаил попросту не был готов вести светские беседы со случайным знакомцем, а тот, в свою очередь, не знал, что еще сказать.
— А я вот приехал к моим друзьям, у них дача, знаете ли, и весьма недурственная. Мне она очень понравилась. Они снимают ее у помещиков Долгохватовых. Сами Долгохватовы в Новгород перебрались, а дом вот сдают на лето. Знаете ведь, как бывшим помещикам приходится теперь.
— Непросто, тут вы правы, — согласился Воронецкий. — Только как же это вы в такую даль забрели?
— Неужто далеко? — захлопал ресницами Полянский, и Михаил кивнул, подтверждая. — Вот незадача. Да вроде и шел не то что бы долго, а, выходит, далеко… И как же мне назад добраться?
— Через лес намного ближе будет, — ответил Воронецкий, — но вы уж лучше больше туда не ходите. Не ровен час, забредете еще куда-нибудь. Да и опасно через лес. У нас и волки, и медведи водятся. Не дай Бог, нападут. Или же в чужой капкан угодите. Только как же вас угораздило, уж простите мое любопытство.
Алексей Дмитриевич легкомысленно отмахнулся и рассмеялся.
— Меня, Михаил Алексеевич, на приключения часто тянет, знаете ли. Найду их там, где другой пройдет без происшествий. А всё моя рассеянность. Так бывает, в театр иду себе, иду, а на всю дорогу одна-единственная лужа, так в нее и наступлю. И брюки оболью, и в туфли зачерпну. Какой уж тут театр? Или же остановлюсь на минуту, засмотрюсь на что-то. Назад, знаете ли, шаг сделаю вроде, и не замечу, как на мостовую выйду. А там экипаж… Ох, — он вновь махнул рукой. — Так что зря вы меня утешаете, нелепый и есть. Вот и сегодня. Вышел прогуляться, уж больно мне места очаровательными показались. А там и в лес зашел. Подумалось, а вдруг гриб найду? Найду и принесу показать, мол, смотрите, грибы собирать мастак. Вот анекдот будет! Шел себе и шел, тростью траву раздвигал. И гриба нет, и сам заблудился. Вот уж истинно анекдот! — воскликнул Полянский и рассмеялся в этот раз громко и заливисто.
Михаил, внимательно слушавший, усмехнулся и покачал головой.
— Вы, верно, в городе живете?
— Всю свою жизнь, — отсмеявшись, ответил Алексей Дмитриевич.
— Не время еще грибам, — пояснил Воронецкий. — Рано искать пошли.
— А вы ходите по грибы? — живо заинтересовался его собеседник.
Помещик отрицательно покачал головой.
— Нет, я не хожу. Охочусь, у пруда в детстве посидеть любил с удочкой. Сейчас как-то подзабылось это увлечение, дела всё больше времени занимают. А за грибами не хожу. Дед мой любил пройтись с дворовым, бабушка сказывала. Отцу уж не до забав было, а теперь и мне время пришло о семье заботиться.
— Вы женаты? — полюбопытствовал Полянский. — Должно быть, женаты. Раз уж о семье пришло время заботиться. Наверное, супруга ваша красавица. И, должно быть, дитя свое уже на руки взяли?
Михаил вновь усмехнулся и покачал головой.
— Нет, жены у меня нет.
— А как же тогда? — изумился Полянский. — Хотя, постойте. Это я истолковал ваши слова неверно. Должно быть, вы имели в виду бабушку, раз упомянули ее, и родителей, коли батюшка уже не может заниматься делами.
Воронецкий вздохнул и опустил взгляд в траву. Увидел небольшой камешек, подобрал его и, размахнувшись, закинул в пруд. С минуту полюбовавшись на круги, расходившиеся там, куда упал камень, он вновь посмотрел на собеседника.
— И вновь вы ошиблись. Мои родители умерли, и бабушка тоже.
— Ох, — Алексей Дмитриевич растерянно моргнул, а после сжал плечо помещика: — Простите меня, ради Бога, простите, Алесей Михайлович…