Он вновь щелкнул пальцами, и девушка выдохнула. Она ответила сердитым взглядом и руки уже не приняла. Однако упорствовать не стала и буркнула:
— Говорите же.
— Благодарю, — ответил розыскник. — Так вот, что я имел в виду, говоря о благоразумии. Вы не должны покидать квартиры без моего сопровождения. Во-первых, я отведу глаза тем, кто может вас увидеть, и значит, вы избежите двусмысленного положения. Во-вторых, в одиночестве вы можете встретить хамелеона, если он будет охотиться на вас, поняв, что вы живы. При мне он, если и рискнет, то нанести вреда не сможет. Я сумею вас защитить. В-третьих, ваш брат озабочен вашей судьбой, стало быть, скажет о вас полиции, и они будут искать. Но вовсе не для того, чтобы сопроводить в гостиницу или меблированные комнаты. Скорее всего, вас посчитают пособницей, даже если вы с Михаилом будете клясться перед образами в своей невиновности. Иного подозреваемого, как и объяснения необычной смерти Румпфа и Карасева, кроме некого препарата, у них нет, и значит, будут пытаться добиться имен сообщников и названия препарата. Ничего из этого я для вас не желаю.
— А Миша?
— Вот об этом мы с вами сейчас и поговорим более обстоятельно. Вы меня услышали?
Глаша кивнула и сникла. Возможно, у нее была мысль попытаться доказать невиновность брата. Быть может, она даже хотела рассказать о вторженце, рискуя оказаться среди душевнобольных или же попросту высмеянной, однако сейчас, когда горячка спала, поняла неразумность подобного поступка.
— Идемте, Глафира Алексеевна, — мягко улыбнулся розыскник.
— Куда? — и вновь стала настороженной.
— Всего лишь на кухню, — ответил ей Олег. — У меня нет прислуги. Степан — мой напарник, только изображает слугу, но им не является.
— Здесь есть еще один мужчина?
— Вам не о чем волноваться, — заверил ее Котов. — Степан сейчас в Суздале ищет следы Светлиных. Он должен вернуться только через несколько дней. Однако, если вернется раньше, то вам незачем его опасаться. Это воспитанный человек, служащий Ведомства, и он знает о вас столько же, сколько и я. Ну… — Олег усмехнулся, — немного меньше ровно на одни сутки. Он отбыл в Суздаль вчера, когда я узнал, что вы покинули гостиницу.
Воронецкая кивнула, и Котов сделала приглашающий жест в сторону двери. Девушка послушно последовала в указанном направлении, но вдруг обернулась и произнесла:
— Но позвольте, Олег Иванович, как же это возможно? В Суздаль — и всего несколько дней? Вы, должно быть, пошутили?
— Я поясню вам и это, если пожелаете, — улыбнулся Котов и вновь указал на дверь: — Прошу вас.
Больше Глаша ни о чем не спрашивала. Она прошла туда, куда указал розыскник, устроилась у стола и, подперев подбородок ладонью, опять устремила взгляд в окно. Олег, посмотрев на нее, занялся угощением для гостьи, ну и для себя, разумеется.
— Я дурной повар, уж не обессудьте, Глафира Алексеевна, — говорил между делом Котов, чтобы хоть немного отвлечь девушку. — Стёпа управляется со всем этим лучше меня. Если бы вы попробовали его щи, то непременно признали бы, что ничего лучшего не едали. А уж какие он печет пироги, м-м-м…
Мужчина развернулся и посмотрел на девушку. Она никак не отреагировала на слова хозяина квартиры, только протяжно вздохнула. Олег приблизился, присел напротив нее и накрыл ладонью руку Глашеньки, лежавшую на поверхности стола. Барышня вздрогнула от неожиданности и наконец перевела взор на розыскника.
— Раз уж вам неинтересно слушать про таланты моего напарника, — произнес Котов, — то займите вашу головку иным полезным делом. Ни к чему изводить себя переживаниями, пока для них нет весомого повода. Вспомните-ка вот что. Во-первых, тот день, когда мы с вами познакомились, вы тогда с Михаилом Алексеевичем спорили в парке. Он винил вас, что вы не стали его ждать у Ковальчука. А вы отвечали брату, что не нашли его, когда вышли от Федора Гавриловича. Михаил Алексеевич говорил вам, где он был? Это важно, Глафира Алексеевна, потому что именно в это время был убит Карасев. И был он убит на четвертой линии Васильевского острова, то есть относительно недалеко от дома нашего общего знакомого.
Во-вторых, Румпфа убили на четвертый день вашего пребывания в Петербурге. Произошло это часов в семь-восемь вечера. Попытайтесь вспомнить, где в это время вы находились с братом, и если он уходил, не пытайтесь это скрывать, иначе попросту навредите ему. Если уходил, стало быть, уходил. Главное, знать — куда. И вот пока я буду подавать на стол, вы подумайте обо всем, о чем я попросил.
— Миша их не убивал, даже знаком не был…