— Он не был ни взволнован, ни подавлен, если вы это хотите услышать. Скорее, был в добром расположении духа. Похвалил меня за разумное поведение, обещал отвести в Кунсткамеру, но я отказалась. Мне, знаете ли, до конца жизни хватило той диковинки, какую я увидела в лице хамелеона.
Девушка передернула плечами, а Котов улыбнулся.
— Вы зря отказались, Глафира Алексеевна. Кунсткамера — это не только уродцы в банках. Ныне там много музеев, и все они о разном, но одинаково примечательны. Так что, если все-таки пожелаете, я бы сопроводил вас туда с превеликим удовольствием.
— Правда? — девушка смотрела на Олега открытым доверчивым взглядом, но быстро смутилась, отвернулась и ответила: — Если Мишенька не будет против и дозволит нам эту прогулку. К тому же он и сам желал там побывать.
— Мы и втроем недурно провели время, — ответил розыскник. — Впрочем, это всё дело досуга, а у нас есть наше дело, и надо им заняться. Стало быть, Михаил Алексеевич даже не намекнул, по какому делу он тогда покинул вас?
Барышня отрицательно покачала головой.
— Нет, Олег Иванович, Миша не говорил… — она вдруг задумалась. — Хотя… Постойте, он поминал Афанасия Капитоныча. Это…
— Партнер вашего брата, — кивнул Олег.
— Да, — ответила Глашенька и с явным недовольством покосилась на Котова. — Вы что же, всё разузнали про нас? Небось, по возвращении домой мы и носа показать не сможем после такого?
— Отчего же? — немного сухо спросил розыскник. — Или же вы думаете, что мы действуем, как обычный сыск? Заходим в дома, устраиваем допросы? Нет, дорогая моя Глафира Алексеевна, мы — служба тайная даже для тайных служб этого мира, и потому работаем несколько иначе. Случайное знакомство, разговор в пути или же добрый друг и посетитель какой-нибудь гостиной или же общества. Наша задача искать нарушителей закона других миров, которые могут попытаться укрыться здесь. А так как мир не магический, для которого иные реальности — это сказки и досужие фантазии, то обладатель некоего дара может натворить немало бед, пользуясь отсутствием контроля. Как, к примеру, тот же хамелеон. Или же магиня, которая собирает крохи силы от потомков магов, некогда живших, либо посещавших ваш мир…
— Наше знакомство, — прервала розыскника его гостья. — Вы всего лишь вели расследование, а не…
Она оборвала саму себя, порывисто поднялась с кресла и направилась прочь из гостиной. Котов в изумлении приподнял брови, пытаясь понять, что рассердило барышню. И тут же в голове его всплыла фраза, произнесенная в момент, когда девушка еще плохо осознавала себя: «Какой же вы красивый».
Олег хмыкнул и, покинув свое кресло, последовал за Глашенькой, кажется, оскорбленной в некоторых чувствах, какие желала скрыть. И это было, признаться, приятно. Котов подавил улыбку, чтобы его гостья не обиделась по-настоящему.
— Глафира Алексеевна, — позвал ее розыскник.
Он застал девушку в коридоре, где она застыла в явной нерешительности. Попросту не знала, куда деться. Она не обернулась на звук приближающихся шагов, но когда Олег встал рядом, гордо задрала подбородок и отвернула голову. Котов взял Глашу за руку и, отбросив всякий этикет, склонился к ней. И когда мужские губы коснулись тыльной стороны ладони, глаза барышни округлились в ошеломлении.
Распрямившись, Олег уместил ладонь Глашеньки на сгибе своего локтя, улыбнулся ей и указал взглядом обратно на дверь гостиной.
— Прошу, — мягко произнес он, и девушка подчинилась, всё еще пребывая в ошеломлении.
— Знаете, почему я вас сразу запомнил, Глафира Алексеевна? — спросил Котов, пока они возвращались назад. — Вовсе не из-за того, что вам приглянулся этот дом.
— А п… почему? — запнувшись, спросила в ответ барышня.
— Вы невероятно хороши, — ответил ей розыскник и усадил в кресло, с которого Воронецкая вскочила пару минут назад. — Вы тогда обернулись, пока Федор Гаврилович рассказывал о вас, и меня поразило очарование ваших черт. — И чтобы не смутить еще больше и не напугать гостью, он вернулся к делу: — Так что же сказал ваш брат об Афанасии Капитоныче? К чему упомянул перед тем, как покинуть вас?
— Что, простите? — пролепетала Глашенька. Она на миг задержала взгляд на лице Котова, после нахмурилась, явно соображая, о чем говорит мужчина, а после расслабилась и ответила: — Мишенька говорил, что имеет какую-то рекомендацию от Афанасия Капитоныча. Он это сказал не перед уходом, но поминал прежде. Потому мне и подумалось, что ушел к тому, кому была адресована эта рекомендация. Должно быть, кто-то из купечества Петербурга.