Ладно, Алник, было приятно посидеть поговорить, — заявили старцы, — а теперь можно и домой, а ты уж тут решай, что со своим гостем делать.
Небольшая вспышка и оба дедка испарились.
Я стоял посреди комнаты, а Алник, молча буравил меня своими гляделками, и скоро мне показалось, что у меня в голове работает землеройная машина.
— Бу-бу-бу, — гудела она, усиливая свою работу. Неожиданно гудеж прекратился.
— Занятно, — сам себе сказал старик, — очень занятно, я так думаю парень, что ты хочешь попасть домой.
— Конечно, — воодушевился я, — очень хочу. Но, дедушка, вы разве можете в этом помочь, мне кажется, у вас нет космических ракет?
Дед криво улыбнулся.
— Так вот, тебе придется немного задержаться, и еще, Алексеевсаша, ты должен называть меня Ваше Магичество, дедушкой меня могут называть только мои внучки, ты понял?
Я глядел на деда, который, вдруг показался мне очень даже строгим и опасным, хотя всего пару минут назад от души смеялся над моими словами. И как он велел себя странно называть…
— Неужели он волшебник? — я ведь был уверен, что их не бывает.
Но на всякий случай поклонился и ответил:
— Да, Ваше магичество, я все понял.
Дед довольно хмыкнул и сказал:
— А ты сообразительный парень для иномирца, обычно они понимают только, когда их молнией приласкаешь.
И в этот момент я почувствовал, что с меня на сегодня довольно, резко закружилась голова, я успел только выдохнуть:
— Дедушка мне плохо, — как второй раз за день потерял сознание.
Проснулся я в обычной кровати под одеялом, и мне показалось, что все, что вчера было со мной — просто приснилось. Из окна струился яркий солнечный свет.
Однако мое медленное пробуждение нарушил смешок, донесшийся из-за двери. Я глянул в ту сторону и увидел в приоткрывшемся проеме две девичьих мордашки, одну над другой. И тут до меня дошло, что ничего не приснилось, я по-прежнему нахожусь неизвестно где и неизвестно с кем.
Смешок повторился, двери открылись шире и в комнату на цыпочках зашли две девчонки.
Но, увидев, что я не сплю, они с визгом и смехом убежали обратно.
Не знаю, от чего, но настроение резко повысилось, я бодро выскочил из-под одеяла и только тут обнаружил, что стою голышом. Окинув взглядом комнату, увидел, что вся одежда лежит на табурете у стены. К моему удивлению на брюках не было и следа от дырок, а пионерский галстук был даже выглажен. Я повертел его в руках и решил, что повязывать его не буду. Вряд ли сегодня попаду в школу. Тут подумал о родителях, и настроение вновь опустилось, и сами собой полились слезы. Я пошмыгал носом и приступил к одеванию.
Только успел одеться, в комнату снова зашла девочка, которая вчера поливала меня водой. Вместо смешного балахона сейчас на ней было красивое платье до пола. С важным видом она сказала:
— Алексеевсаша иди за мной.
Я тут же сказал:
— Можешь называть меня просто Саша, это мое короткое имя, а как зовут тебя?
Девочка осмотрела меня с ног до головы, как бы решая, стоит ли со мной разговаривать, и ответила:
— меня зовут Сиэллина, но я тебе разрешаю называть меня Сиэль, дедушка сказал, что ты теперь будешь жить с нами и заниматься вместе со мной.
Я шел за девчонкой, и раздумывал над своей судьбой, значит, дед решил, что я должен учиться у него. А ведь вроде вчера он завел разговор о возвращении. Мы зашли в комнату, в которой я еще не был, похоже, это была столовая. В ней стоял длинный стол, в торце которого стояло высокое кресло, остальные стулья были почти, как у нас дома.
Когда мы зашли туда, в кресле неведомо как появился дед, но если вчера он был в убогой драной одежке, сегодня на нем была надета сверкающая мантия.
— Дедушка, зачем ты надел мантию? — сразу спросила Сиэль. Из проема, который соединял столовую с кухней, на деда смотрела во все глаза толстая кухарка, держа в руках сковородку с яичницей.
Алник смущенно крякнул.
— Сиэллина, я же все-таки архимаг, поэтому имею право на ношение мантии.
— Да, конечно дедушка, но ты ее последний раз надевал год назад, — удивленно продолжила девочка.
Тут в столовую забежала мелкая девчушка и сразу закричала:
— Деда ты такой класивый, и челный!
Тот при виде нее засиял и сразу предложил:
— Иди ко мне, садись на колени, моя радость.
Но та остановилась и, посмотрев на меня, решительно сказала:
— Нет деда, ты колешься, я лучше сяду к Алекссевсаше, он еще не колючий.
Не успел я опомниться, как она уже ерзала у меня на коленях.
— И вправду, ты совсем не колючий, Алексеевсаша, — прямо в ухо сообщила непоседа.