Отец вздохнул и сказал:
— Долгая это история, давай Санек в другой раз поговорим на эту тему, еще успеешь все узнать. Одно скажу, вернулся ты совсем в другую страну. А сейчас надо думать, как дальше жить. Ведь посторонним не объяснишь, что ты наш пропавший тридцать лет назад сын. Объявят всех нас психическими больными и засадят в психиатрию. Интересно, что наша мама думает по этому поводу? — спросил он.
— А думаю я, надо будет объявить соседям, что к нам из Сибири сын племянницы приехал. Пока вы тут политические проблемы решали, каких Чубайсов к стенке ставить, я уже все продумала, — улыбнулась она, — Катька нашазря, что ли в загсе работает. Напишет Саше дубликат свидетельства о рождении. Да и со школой решим. Я Зинаиду Ивановну попрошу, она все же завуч. Да за лето что-нибудь придумаем со школьными документами.
Отец облегченно вздохнул.
— Ты мать все, как по полочкам разложила. Командир настоящий.
Мама шутливо сказала:
— Так от вас товарищ полковник запаса и научилась.
Часть четвертая
Глава 31
После перекуса мы уселись втроем на диван и говорили и говорили.
Мама никак не могла понять, что для меня прошло всего полтора месяца с момента исчезновения. Поэтому с легкой ностальгией рассказывала о тех событиях, которые для меня были совсем недавно. Отец все пытался рассказать о том, что случилось в стране за это время, а мама переводила разговор на мои приключения, в которые не могла никак поверить, хотя мое появление мальчишкой через тридцать лет ничем другим объяснить не могла. Потом скептически глянула на мою школьную форму.
— Саша, ты знаешь, сейчас такую форму никто не носит, — сказала она, после чего на несколько секунд задумалась и сказала огорченно:
— Ой! А ведь у нас нет никакой одежды для тебя. Даже дома нечего носить.
— Ерунда, — бодро парировал отец, — а золото у нас для чего. Сейчас мы с Сашкой пройдемся до ломбарда, а потом в комок смотаемся. Там упакуем парня в фирму.
От удивления, я открыл рот.
— Папа! Куда мы пойдем, что еще за комок? И в какую фирму ты меня паковать будешь?
Отец не менее бодро продолжил:
— Санька, не дрейфь, упаковывать тебя будем в фирменные шмотки. А комок — это кооперативный магазин. Усек?
Я, конечно, ни хрена не усек, но послушно кивнул головой.
— Ладно, сейчас пойдем, все сам увижу и пойму, — решил я и вслед за отцом отправился к дверям.
— Игорь, — тревожно предупредила мама, — ты там осторожнее с золотом, смотри, чтобы на бандитов не попасть, и чтобы не надули тебя в ломбарде.
— Не учи отца и баста, — сказал батя, заворачивая в носовой платок две монеты.
Я надел свои сандалии в прихожей и по привычке начал завязывать галстук, но отец остановил меня и сочувственно сказал.
— Не стоит, сынок, не надо внимание привлекать. Закончились пионеры в нашей стране.
Оставив галстук на полочке, я вышел вслед за отцом на лестничную клетку.
— Смотрите, не задерживайтесь! — крикнула мама, — и купите чего-нибудь на ужин.
Я рассчитывал, что мы пойдем к воротам, но батя повернул в сторону сараев, открыл в одном из нихворота и с гордостью предложил сесть в легковую машину.
— Ух ты! — непроизвольно вырвалось у меня восторженное восклицание, — здорово! У нас машина есть! А что это за марка?
— Это Жигули, сынок, — сказал отец, — старенькая, правда, но еще о-го-го. Если разогнать, то еще даст прикурить.
— Интересно, — подумал я, — у нас есть такая классная машина, а денег на еду не хватает.
Видимо мои раздумья были нарисованы на лице, потому, что отец засмеялся и сказал:
— Я эту ласточку купил еще во время службы, только-только звание полковника получил. Это еще до Горбача случилось. Тогда мы еще, как белые люди жили.
Про Горбачева батя уже немного говорил, но все равно было не очень понятно, чего такого сделал этот человек, что мой выдержанный отец яростно матерится, как только вспомнит эту фамилию.
Разглядывать машину времени не было, поэтому я уселся рядом с батей и мы медленно выехали на шумную улицу. Всю дорогу до ломбарда я крутил головой, разглядывая окружающее, и непрестанно задавал отцу кучу вопросов.
Но вот мы подъехали к большому пятиэтажному дому. Над одним из подъездов висела вывеска на которой было написано — ломбард.
Я собственно не знал, что это за учреждение, но предполагал, что отец хочет здесь продать монеты. Мы спустились по лестнице в подвал, где в небольшой комнате стояли несколько стульев, на которых сидели посетители. У маленького окошка в стене стояла очередь. Батяспросил, кто последний и молча начал ждать, когда подойдем к окну. К моему удивлению в очереди были две цыганки, они постоянно оглядывали стоявших около них людей, как будто, что-то искали.