Я вздохнул и в который раз начал объяснять:
— Папа, я ведь уже говорил, что мой организм немного переделали, ты же видишь, у меня реакции стали намного быстрее, я стал сильней, и крепче. И самое главное, я теперь все запоминаю раз и навсегда.
Про заложенные базы знаний даже не стал говорить, и так мой батя, который никак не мог принять всерьез мои слова, был близок к панике.
— Саша, как же так, надо наверно показаться врачам, может они тебе помогут? — пробормотал он.
— В чем помогут, — переспросил я, — ты понимаешь, что предложил, хочешь, чтобы меня закрыли в больнице и начали на кусочки резать?
— Ну почему сразу на кусочки, сейчас медицинапродвинулась вперед, — сказал отец, — может тебе смогут помочь.
— Мне стало смешно, отец никак не мог понять то, что мне нравились мои новые способности, и совсемне хотелось расставаться с ними.
Я хмыкнул и предложил:
— Батя, а ты с мамой по этому поводу переговори, послушай, что она тебе скажет.
Отец сразу заткнулся, потому, что прекрасно знал мамин ответ. Мы молча поднялись домой. Не успели подойти к дверям, как они открылись.
— Что же вы так долго, — упрекнула нас мама, — я уже боялась, не случилось ли чего.
Мне из окна не было вас видно.
Я скинул кроссовки и сразу отправился в душ. Стоя под горячими струями, я хорошо слышал, как родители обсуждали мои способности, а затем мама завелась.
— Коля, ты, что несешь, какие медики? Отнесись серьезно к ситуации, если хоть кто-то пронюхает про Сашу, мы же его больше не увидим. Странно, что ты этого не понимаешь.
Потом были слышны неуклюжие батины оправдания.
— Да, Наташа, я что-то сразу не врубился, действительно, его же сразу заберут на исследования.
Он немного помолчал, а потом добавил:
— Слушай, а может это над нами эксперимент ставят, подсунули мальчишку двойника и сейчас наблюдают.
— Знаешь, мой дорогой! — категорично заявила мама, — я своего ребенка узнаю с закрытыми глазами, меня никакие экспериментаторы не проведут. Скажешь тоже, да кому мы нужны.
— Но уж больно неправдоподобно все, — настаивал батя, — может, его какая контора в замороженном виде тридцать лет держала, а потом загипнотизировали и выпустили.
— Если бы ты дорогой был такой осторожный, когда соседу тысячу баксов одолжил без расписки, — парировала мама, — а Саша нам правду говорит, я сердцем чую.
— Да я, что я ничего, — бормотал отец, — так, на всякий случай такую возможность упомянул.
Когда я намытый вышел из ванны, родители мирно сидели за столом и что-то продолжали обсуждать.
— Ага! — воскликнул отец, — помылся, наконец, садись рядом, сейчас будешь учить, кто ты теперь есть, откуда и зачем приехал к нам.
Обучение, занявшее около трех часов, прошло вполне успешно. Теперь я мог без труда рассказать из какой сибирской деревни приехал, о своей семье, и еще кучу других вещей. Однако мама поверила, что мне удалось все запомнить, только когда я рассказал всю немудреную историю в третий раз.
— Хм, удивительно! — сказала она, — помнится, в старые времена что-то вдолбить в твою башку было сложнее. Я смотрю, у тебя память стала лучше. Эх, где бы таких эльфиек — волшебниц на всех наших детей отыскать.
После этого меня, наконец, отпустили, и я уселся к телевизору. Он, конечно, был совсем не такой красивый, как вчера в магазине, и представлял собой огромный полированный ящик. Но, все же он был цветной и ничем не напоминал наш старый черно-белый Рубин.
Открыв рот, я смотрел на то, что происходит в нашей стране, которая теперь назвалась Россией. Почти все было непонятно и страшно. Задавать вопросы отцу было бесполезно, потому, что он сразу начинал ругаться и говорить, что надо всех ставить к стенке, особенно Ельцина и Чубайса и потом закопать последнего вместе с его ваучерами.
Смотреть непонятно что, быстро надоело, и я засобирался на улицу.
Однако когда я подошел к маме за разрешением, та опять заплакала, схватила в охапку и зашептала, что никуда не отпустит, потому, что боится, как бы я снова не пропал.
— Ты ничего не знаешь, не понимаешь! На улицах бандюганы косяками ходят! Машины, маньяки! Не пущу!
— Мама, — успокаивающе сказал я, — мне не страшны бандиты, и маньяки тоже ничего не сделают, кстати, а кто такие эти маньяки?
Мама замялась.
— Ну, это такие плохие люди, они ловят маленьких детей и их мучают.
Я вспомнил Гердана и монахов Ордена и мысленно улыбнулся. Они наверно ничем не уступали нашим земным маньякам.
— Коля! — опять воззвала мама к бате.
— Ну, чего тебе, — устало отозвался тот.