– Тебе кто-нибудь говорил, что ты злой? – выдохнула Асин, надеясь, что ее не услышат. Но Вальдекриз постучал по мочке уха и закивал, показывая, что все слышал.
Дальше они летели без разговоров. Вальдекриз напевал себе под нос мелодию, которую ветер доносил прямо до Асин. Музыка обволакивала и успокаивала, а мотив казался знакомым. Асин ненадолго потеряла нить мыслей – вроде бы она думала об острове, а может, о молодом Атто – и попыталась вспомнить, откуда же могла знать эту песню. Спрашивать не хотелось, внутри поселилась маленькая обида, свернулась клубком и тихо рычала. А рядом с ней черным лохматым псом опустился страх. Он гонял по рукам Асин мурашки и всячески отвлекал – тем больше, чем дольше они летели.
Остров выплыл будто из облаков. Его огромный темный силуэт висел над океаном, а вокруг парили рваные белые клубы тумана, задевая свисающие корни. У самого края Асин заметила маленький заборчик, кривенький, где-то в половину ее роста. За ним стояло дерево, широкоствольное, густое, шуршащее мелкой листвой. А рядом из травы росли таблички. Асин успела насчитать три, когда Вальдекриз схватил ее за ранец и встряхнул, привлекая внимание. Она недовольно отмахнулась, задела локтем гладкую деревянную ручку, приводящую в движение крылья, и вздрогнула.
– Пора, – без тени усмешки произнес Вальдекриз.
Разбежавшись и оттолкнувшись от перил, Асин прыгнула с корабля вниз и рванула за кольца – оба одновременно. С хлопком расправились крылья, заскрипела деревянная конструкция – и ветер, холодный, свежий, ударил в лицо. По коже – будто это первый полет, каждый раз будто первый, – от кончиков пальцев вверх побежали мурашки. Мир перестал существовать: остались лишь небо, вечное небо, и сама Асин. Мысли вышибло резким потоком воздуха, а в груди раскинула крылья, которым в таком маленьком человеческом теле было слишком тесно, радость, всеми силами пытающаяся вырваться наружу. Асин задержала дыхание, обхватила ладонями рычаги и сквозь полуопущенные ресницы посмотрела на обретающий очертания остров. Хотелось кричать, хохотать во весь голос, но вместо этого Асин отсчитывала удары бешено колотящегося сердца. И почти точно знала, когда опустится на густую траву.
Три, два, один.
Как только ноги коснулись земли, она сложила крылья, но все равно не удержала равновесие. Ранец потянул ее назад, и она упала на попу, крепко зажмурившись. Вальдекриз мягко приземлился следом, как всегда спустив летные очки на шею и смерив Асин насмешливым взглядом. Иногда он казался птицей – иначе и не объяснить, почему крылья были как будто продолжением его тела. Вальдекриз потянул за острые хвостики ремней, шпеньки выскользнули из отверстий – и вскоре ранец грохнулся у его ног. Он быстро размял затекшие от тяжелого груза плечи, потер ладонью шею и поглядел на Асин, которая, недовольно сопя, все еще боролась с пряжками.
– Слушай, я заметила… – начала она, но не договорила, увидев рядом с собой одну из наспех вбитых в землю табличек.
Время и дождь изрядно попортили их, оставив лишь темные разводы вместо букв. Но догадаться было несложно: просто так таблички не ставили. Они предупреждали. Обычно – не о хорошем.
– Ты про них? – Вальдекриз поставил на колышек ногу и ударом каблука вогнал его глубже.
– Да, – растерянно сказала Асин и поднялась. Теперь она терла ладонями предплечья, тщетно пытаясь согреться, и пинала не то туман, не то клочки облаков.
– Слушай, Ханна, – Вальдекриз закинул руку за голову и с самым невинным видом почесал затылок, – ты, наверное, знаешь историю о старом мастере, который мечтал возвращать жизнь неживому.
Асин сжала зубы и напряглась. Как славно, что творить живое из неживого люди умели лишь в страшных сказках.
– Ну чего ты, Ханна? – Вальдекриз почти ласково погладил ее по плечу и пояснил: – Он хотел очищать почву на далеких, мертвых островах, чтобы там можно было снова что-то выращивать.
Ладонь осторожно легла на талию, и Вальдекриз увлек Асин куда-то вперед. Она успела лишь бросить взгляд на сиротливо лежавшие в траве ранцы и почувствовать, как между бровей появляется маленькая неприятная морщинка.
– Не беспокойся, мы скоро за ними вернемся. Сейчас лучше идти налегке. Ничего не забыла?
Суетливо осмотрев себя, Асин хлопнула по поясу, из-за которого свисал сложенный вчетверо тканый мешок. Вальдекриз шагал широко, и Асин то и дело начинала семенить, переходить на бег или пыхтеть – как она ни старалась, поспевать за ним выходило плохо.