– Вполне достаточно, син. А теперь сдайте оружие и любые металлические предметы, которые могут послужить оружием на ринге.
Я выложил ему, то что имелось.
– А ваш коммутатор?
– Оставил на своем корабле, – произнес закатывая рукав.
Тем не менее меня все же просканировали на наличие всевозможных прослушивающих устройств, маячков и спрятанного оружия. Но не найдя всего перечисленного, управляющий оказался весьма доволен и вместе с двумя охранниками лично повел меня в отсек, где содержались бойцы, а по факту рабы. А значит к правильному мнению я пришел: отпускать отсюда меня никто не собирается.
Мы прошли по длинному коридору, здесь имелись камеры с решетчатыми вставками вместо стен, где содержались все те же рабы. Камера Лауры оказалась непросматриваемой снаружи. Управляющий открыл дверь, и сквозь проем я разглядел притиснувшуюся в угол, сидящую на каком-то непонятном тюфяке женскую фигурку. Она приоткрыла свои глаза глядя прямо на меня, чтобы через пару секунд вновь сомкнуть веки.
Моя девочка, что же с тобой сделали?
Развернулся к управляющему.
– Бой завершился уже давно. Почему, она до сих пор не в регенерационной камере?
– Так там наш фаворит, которого как раз таки она чуть не убила. Оставили посидеть и подумать. У нас все же приличное заведение, а не бои без правил.
– Вы выставили ее в своей афише, как одного из лучших бойцов, к вам едет хозяин, чтобы посмотреть на бой с ее участием, а она в таком плачевном состоянии. Как она по-вашему будет драться?!
Вингардец почесал затылок. Видимо такой расклад ему в голову не приходил.
– Сейчас все организую.
Как только я вошёл в камеру, дверь отрезала от внешнего мира. Подошёл к Лауре и присел перед ней. От вида синяков и ссадин, кровоподтеков у меня душа разрывалась на части. Хотелось прижать ее к себе, но как это сделать, чтобы не причинить лишней боли?
Она открыла глаза и легонько улыбнулась.
– Ты мне снишься – тихий, чуть хриплый голос с ласковой ноткой отдавался в душе мелодией счастья.
– Нет, это не сон. Я здесь, с тобой, – так же тихо и ласково произнес в ответ.
Окутал ее лицо в кокон своих ладоней. Так хотелось подарить моей девочке свое тепло.
– Лимариус, – протянула она с легкой улыбкой на губах.
Как мне было приятно услышать от нее мое собственное имя впервые за столько времени.
– Ну вот, а то все Рыжик, Рыжик.
Она хмыкнула и улыбнулась шире. Заметил, как этот жест вызвал у нее дискомфорт, но Лаура продолжала смотреть мне в глаза все так же улыбаясь. Ее улыбка, сквозь ссадину и треснутую губу доставляла мне горечь и сострадание. Было бы можно забрать ее боль, я бы взял всю.
– Ты пришел.
– Пришел, я не мог поступить иначе.
– Почему не мог? Ты только представь, какой прекрасной была возможность избавиться от такого недоразумения в роли своей жены, как я, – хмыкнула, с лёгким налетом грусти.
– Не говори так, – я вмиг стал серьезен. – Ты моя жена, и другой мне не надо.
Она прикрыла глаза и потерлась нетронутой ссадинами щекой о мою ладонь. Легонько коснулся губами ее виска, щеки, погладил по волосам. Они такие короткие, едва скрывают шею.
– Что с твоими волосами?
– Пришлось выбирать: или они, или я. А мне так хотелось еще хоть раз потанцевать с тобой.
– Мы непременно потанцуем.
– Ты обещаешь? – и столько надежды плещется в темно-сером взгляде.
– Обещаю. Как только выберемся с тобой отсюда, мы устроим праздник, где будем танцевать и танцевать, – мне очень хотелось ее подбодрить.
– Ты сумасшедший, Лимариус, – ее легкий смех вырвался наружу.
– Почему?
– Для тех, кто сюда попадет, обратной дороги уже нет. Нас не выпустят отсюда.
Я и рад бы признаться, что совсем скоро окажемся на свободе, но здесь установлена камера видеонаблюдения, а я не могу просто так взять и раскрыть план операции. Придется моей девочке немного побыть в неведении.
Очень аккуратно приподнял Лауру и пересадил к себе на колени, усевшись при этом на жесткий неудобный тюфяк. Нежно прижать свою жену к себе, было сродни успокоительному для раскаленных нервов, а чувствовать, как она в ответ доверчиво прильнула к моему телу, точно ища защиты и поддержки, придавало внутренних сил. Я ласково гладил ее по спине, когда она обняла меня и уткнулась лицом по центру моей груди.