— А чем пахну я?
— Тигром, — ответил Эдриан, про себя добавив: «Опьяняющий аромат». — Но слабо. И если бы ты вновь перекинулась, запах был бы сильнее.
Упрямство вновь отразилось на ее лице.
— Я не стану вновь перекидываться. Никогда.
Он выгнул брови.
— Думаешь, такое возможно?
— Не знаю, но собираюсь проверить.
— Не стоит, — заявил он. — Ты лишь сделаешь себе хуже, если хотя бы не приложишь чуть усилий и не перекинешься.
Мэнди пожала плечами.
— Может все эти заморочки оборотней меняются. Я не чувствую необходимости вновь изменяться.
— Почувствуешь.
— Но сейчас не чувствую, — упрямо парировала она. — И не хочу.
— А я родился хвостатым, — заявил он, удивленный ее упрямством. — И говорю тебе, что почувствуешь, и когда речь идет о тебе, чем дольше ты ждешь, тем тревожнее будет. Лучше встретиться с проблемой лицом к лицу, чем убегать от нее.
Она просто бросила на него раздраженный взгляд, говорящий, будто знает, что делает. Хотя он знал истину.
Мэнди не знала, в отличие от Эдриана, что происходило с оборотнем, отрицавшим животные инстинкты. В самый неожиданный момент они обрушатся на тебя и, вероятно, очень яростно.
Вот почему Эдриан вызвался помочь Мэнди. Джонни заметил, что Мэнди не перекидывалась с момента их возвращения с Аляски неделю назад. Поэтому Эдриан заявил:
— Я собираюсь научить тебя перекидываться, неважно нравится тебе это или нет.
Она вызывающе выгнула рыжую бровь.
— Уж постарайся, приятель.
Эдриан улыбнулся, воодушевленный ее упрямством.
— Именно так и поступлю. На самом деле, могу поспорить, что заставлю тебя перекинуться и замурлыкать, как котенка за три дня.
Она поджала губы.
— Ты себя слышишь?
Все еще улыбаясь, он пожал плечами. Все, что он сказал, было обдуманным планом залезть Мэнди под кожу. Если ее вытеснить из зоны комфорта, ее тело быстро отреагирует и начнется превращение.
— Три дня? — повторила она. — Договорились.
Мимо них прошел официант с тарелкой дымящегося мяса, и Эдриан заметил, что Мэнди обратила на него взгляд. Ее тигрица реагирует на запахи.
Да, это будут самые легкие три дня. Мэнди хорошо справлялась психически, но в физическом плане, оборотень в ней слишком близко к поверхности. Как бы она не старалась подавить в себе тигра, вскоре он вырвется наружу.
— Каковы ставки?
Она на мгновение задумалась.
— Если я за три дня ни разу не перекинусь, ты меня отпустишь?
— Куда? Ты ведь не пленница.
— Разве? — отрезала она. — Мне говорят куда идти, где спать, с кем проводить время и что делать. Какое-то время мне даже говорили, кто моя пара.
— Это для твоей пользы. — Ну, за исключением последней части
— Ерунда. Это все, как удавка на шею.
Он пожал плечами.
— Думаю, достаточно честно. Ладно. Если ты не перекинешься в следующие три дня, я отпущу тебя… но только при одном условии.
У нее загорелись глаза.
— Каком?
— Следующие три дня мы ни на минуту не отходим друг от друга. Вообще.
Мэнди прищурилась.
— А как же туалет и душ?
Эдриан вновь пожал плечами.
— Первое позволю, как момент уединения, а второе — нет.
— Ты спятил?
Нет, просто собственник. Но он только улыбнулся.
— Таково правило.
— Прекрасно, — отрезала она. — Значит, я три дня не буду мыться.
— Как тебе угодно. — Когда она все еще выглядела довольной, Эдриан продолжил. — Ты не хочешь узнать, что я хочу, если выиграю пари?
Она свела брови.
— Уже даже и спрашивать боюсь.
— Но в любом случае спросишь? — Потому что его Мэнди храбрая.
— Да. И чего же хочешь ты?
Эдриан подался вперед, его глаза блестели.
— Если выиграю я, ты согласишься стать моей парой.
~~ * ~~
Итак, кажется, Эдриан серьезно отнесся к пари. Мэнди была потрясена его признанием, чего он хочет.
Она — его пара? Серьезно? Что не так с этими ребятами-тиграми, что они все решили притязать на нее? Она знала, чего хотел Джонни — забраться к ней в штаны.
Он — мужчина-ребенок, настолько, что не задумывается о содеянном. Но услышать, что Эдриан хочет ее в качестве своей пары? Это заставило ее чувствовать себя… странно. И неуверенно. Только, что значит быть парой Эдриана? И почему он в ней заинтересован?
Не было никаких сомнений, что Эдриан самый красивый из привлекательных тигров Мерино. Также он был молчаливым, и она никогда не знала, о чем он думает, в отличие от Джонни, у которого рот не закрывался.