— Нет, — сказал Эдриан. — Если ты не хочешь сдаться.
— Не хочу я сдаваться!
Он улыбнулся, и на мгновение, у нее перехватило дыхание, настолько потрясающе красив он был.
— Хорошо. Теперь, начинай. — И он снял рубашку.
Челюсть Мэнди упала, и оставалась в таком положении, пока он продолжал раздеваться.
— Ч-что ты делаешь?
Он повернул голову в кошачьей манере, как раз когда наклонился, чтобы снять обувь.
— Раздеваюсь, чтобы пойти в душ?
— Я думала, мы должны держаться вместе в течение следующих трех дней!
— Должны. — Он послал ей еще одну уверенную, сексуальную улыбку. — Но никто не говорил, что я должен отказаться от душа.
— Я-я не пойду туда с тобой!
— Так ты сдаешься?
— Нет!
— Тогда ты пойдешь со мной. — Расстегнув молнию, он потянулся к поясу джинс.
Мэнди закрыла глаза.
— Я не верю в это.
— Мэнди, позволь мне сказать кое-что об оборотнях. Если ты еще не заметила, нагота не является для нас проблемой.
О, она заметила. В тот день, когда она изменилась, в тигрином клане было «групповое» обращение, в котором каждый снял свою одежду и обратился, будто это нормально для кучки взрослых вместе раздеваться. Она, конечно, не участвовала — отказалась обращаться — но они все равно заставили ее остаться и смотреть.
Но есть разница между кучей небрежно обнажившихся людей и одним определенным высоким, сексуальным мужчиной, раздевающимся перед ней, через час после того, как он заявил, что хочет ее в качестве своей пары. Поэтому, она держала глаза закрытыми, пытаясь казаться непринужденной, как это возможно.
— А как же я?
— А что ты? — В его голосе звучал смех.
— Если ты собираешься принять душ, куда идти мне?
— В ванную со мной?
— Там будет довольно влажно. — Боже, почему это прозвучало, как приглашение?
— Поэтому я предлагаю тебе снять одежду.
— Нет!
— Решай сама. — Раздался шорох ткани, а затем пауза. — Ты идешь?
Она положила руки на бедра, плотно зажмурив глаза.
— Я отказываюсь смотреть.
— Почему? — Теперь он казался озадаченным. — Ты уже видела это раньше.
— Да, но сейчас все по-другому.
— Почему?
Потому что мы наедине, хотела сказать она. Потому что ты сказал, что хочешь меня в качестве своей пары. Но робкие слова застряли у нее в горле. В конце концов, ей удалось выдавить:
— Просто по-другому. И все.
— Решай сама, — повторил он. Через мгновение, теплая, мозолистая рука схватила ее. — Ну, тогда, если ты не собираешься смотреть. — И он начал тянуть ее вперед.
Зажмурив глаза, Мэнди позволила Эдриану вести ее по всему дому. Акустика изменилась, пока они шли, и когда он закрыл дверь, она поняла, что они в ванной комнате.
Кажется, под ее кроссовками была плитка, и ее ноздрей коснулись нежные ароматы мыла и шампуня, смешанные с теплым, пряным ароматом тигра-оборотня и Адриана.
Ей следовало решительно воспротивиться, подумала она, когда он начал тихо насвистывать и включил воду.
Он на самом деле собирался принять душ, будто ее здесь не было. Не сдержав любопытства, Мэнди немного приоткрыла глаза. Конечно же, Эдриан был в душе, промывал свои темные волосы под струями воды.
Его упругие ягодицы были видны через прозрачную занавеску для душа, загорелые и подтянутые. И он не обращал на нее никакого внимания.
Расслабившись, она прислонилась к раковине, наблюдая за ним. Это действительно странно, быть здесь, наблюдая, как голый Эдриан принимает душ.
Мэнди затаила дыхание, наблюдая, как он намыливает руки, а затем проводит мылом по своим мускулистым рукам, а затем ниже — по животу и ягодицам.
Мэнди несколько раз моргнула, не в силах оторваться от мыльной пены, скользящей по его коже. Ну что ж. Это было, хм… интересно.
Она плотно сжала бедра, раздраженная, когда аромат ее возбуждения коснулся ее ноздрей. Это была одна из ужасных вещей быть оборотнем — ты мог уловить все запахи. И прямо сейчас? Она отчетливо различала свой запах, и это ее беспокоило.
Она не была краснеющей девственницей, но оборотни играли по другому своду правил, и она не уверена, что хотела, играть на этом поле.
— Уверена, что не хочешь ко мне присоединиться? — спросил он, прерывая ее довольно грязные мысли.
— Уверена, — ответила Мэнди, ее голос прозвучал более резко, чем это необходимо. Что также довольно неловко.
— Я тебя не трону.
— Я знаю, что не тронешь, потому что я сломаю тебе руку.