— «Четыре розы». Хотите?
Берни кивнул. Она налила напиток в низкий стакан. Берни достал еще одну купюру и положил поверх первой.
У барменши заблестели глаза.
— Это слишком много.
— У меня есть друг, у которого были проблемы с «Четырьмя розами».
— Друг?
— Да. — Напарник выложил третью купюру. — Мы пытаемся его найти. Его зовут Даррен Куигли.
Клиент, что сидел в конце стойки, крепче сжал руками стакан, но больше не сделал ни одного движения.
— Он выглядит так. — Берни положил на деньги фотографию Даррена.
Барменша бросила на снимок взгляд и стала поспешно махать перед грудью рукой — сверху-вниз и из стороны в сторону. Я и раньше видел, что люди так делают, но зачем, остается для меня загадкой.
— No sé nada[23].
— Не верю, — ответил Берни.
— No Inglés[24], — сказала она.
Берни что-то спрашивал на мексиканский манер. Барменша качала головой.
— No comprendo[25], — твердила она и в то же время пятилась к шторе из шариков в конце стойки.
— Ты куда?
Она подняла палец, словно хотела сказать, что тут же вернется, и скрылась за шторой.
Мы ждали. В стене скреблось какое-то существо. Берни напряженно и торопливо соображал — я это чувствовал. Вдруг его взгляд упал на лежавшие перед ним деньги.
— Господи! — напарник обежал стойку и бросился к занавеси из шариков, я — за ним. За шторой оказалось небольшое помещение с ободранным холодильником, ящиками с пивом и ржавой раковиной с капающим краном. Никаких следов барменши. Берни открыл единственную дверь. Она вела на узкую улочку с высокими побеленными стенами по обе стороны. Ярко светило солнце. Улица была совершенно пуста.
— Надо же быть таким глупым!
Берни глупый? Да никогда!
Мы кинулись назад. Единственный посетитель оставался на своем месте и сидел, распластавшись на стойке. Берни взял деньги и фотографию, и укладывал их в карман, когда тот поднял голову и посмотрел на нас. Жуткий тип, что в нем ни возьми, но больше всего меня поразило его лицо — все в поту. Пот капал с его лица — так бывает у людей после того, как они пробегают большое расстояние. Он открыл рот — у него оказались черные зубы, того же цвета, что муха в стакане Берни, — и заговорил низким голосом. Наверное, самым низким из всех, что мне приходилось слышать.
— Jesús Malverde[26].
— Quién?[27] — спросил Берни.
Пьяница показал на керамическую — «керамическая» — значит, бьющаяся, если ее пихнуть, — статую рядом с большим допотопным кассовым аппаратом. Скульптура, в данном случае только голова и плечи, изображала неулыбчивого темноволосого мужчину с густыми усами.
— Не понимаю, — признался напарник.
— Él sabe[28], — сказал пьяница.
— Что знает?
Пот заливал подбородок нашего собеседника.
— La respuesta[29]. — Это прозвучало совсем как из бочки.
— Иисус Малверде знает ответ? Ты это хочешь сказать?
Пьяница закатил глаза и повалился ничком на стойку, задев при этом стакан; тот покатился, упал на пол и разбился. Рука пьяницы пару раз дернулась, словно он что-то пытался найти.
23
Мы опять на площади: ах каким свежим показался мне воздух после «Пулькерии». Я вдохнул поглубже и почувствовал себя тип-топ.
— Давай-ка сходим в церковь, старина, — предложил Берни.
В церковь? Я бывал в церкви несколько раз — злодей по имени Уиззер Дюпуи прятался от нас под скамьей в соборе Святого Доминика в Южной Педройе, — но не могу сказать, что чувствовал себя там уютно. Церкви большие, но в них, как ни странно, тихо — сочетание, которое мне совершенно не нравится. Для чего они вообще существуют? Я знаю, например, для чего рестораны или продуктовые магазины или магазины кормов для животных. Но раз Берни говорит, что мы идем в церковь, значит, так и будет.
Церковь стояла на углу площади — небольшое белокаменное строение. Деревянная дверь, старая, вся в трещинах, заскрипела, когда Берни ее открыл. Внутри никого, но и тишины тоже не было — где-то неподалеку раздавались звуки гитары. Что ж, пока не так уж плохо для церкви: никаких скамей, стулья вроде тех, что стоят за карточными столами, прохладный пол и проход в середине. Когда мы вошли, музыка внезапно оборвалась, и открылась боковая дверь.
Я на самом деле испугался, или как это надо понимать? На пороге показалась женщина, но я понял это только по запаху. Возникло ощущение, как в тот короткий период, когда мы с Берни увлекались фильмами ужасов, — короткий, потому что и ему и мне они казались слишком жуткими. Я прижался к напарнику, даже загородился им. Не стесняюсь это признать, потому что, если страх и появился, он быстро прошел. На женщине было необычное длинное черное платье и такой же черный капюшон с выдающимися в стороны краями — черный, кроме внутренней стороны этих краев и ткани, закрывавшей шею до самого подбородка.
26
Иисус Малверде — мексиканский народный святой; особенно почитается теми, кто занимается наркотрафиком.