— А вот он похож на жертву. — Мексиканец повернулся к остальным. — Как по-вашему?
— Да, — ответили ему. Некоторые скалились, словно происходило что-то очень забавное.
— Он и есть жертва убийцы, — кивнул мой напарник. — Только убийца не я.
— Не вы? — Капитан Панса покосился на Берни. — А если не вы, кто же настоящий убийца? Есть на этот счет мысли?
— Думаю, что вы.
На склоне воцарилось молчание, все замерли.
— Может, мой английский никуда не годится, — начал мексиканец. — Может, он настолько плох, что я не понимаю, что вы говорите. Пожалуйста — por favor[31] — повторите, что вы только что сказали.
Берни глубоко вздохнул — я заметил, как поднялась его грудь. А затем громоподобным, страшным голосом, каким никогда не говорил — я даже не предполагал, что он на такое способен, — выкрикнул:
— Чет, беги! — А сам вышиб револьвер тридцать восьмого калибра из рук капитана Пансы.
Я побежал. Громкий, раскатистый голос напарника подхватил меня и понес, толкал вперед быстрее самых быстрых моих возможностей. Бам! Раздался выстрел. Пинь! Пропела пуля и выбила рядом из камня облачко пыли. Затем за спиной раздались тупые удары — эти звуки я хорошо знал. Драка. Я замедлил бег и оглянулся. Точно, Берни. Еще на ногах, отбивается от парней в форме. Двое уже лежат на земле без движения. Да, напарник был великий боец, но их оказалось слишком много. Я замер. Но разве Берни не сказал мне, чтобы я бежал и не останавливался? Однако я ему нужен. Как совместить одно с другим? Я повернул назад к тропинке в сторону напарника. Но что это? Парень в форме с винтовкой пока еще на кладбище, но определенно идет в мою сторону.
Я, конечно, знал, на что способны винтовки, научился на своей работе, но тем не менее продолжал понемногу спускаться. Берни еще сражался на склоне над рощей и кладбищем, и ему требовалась моя помощь. Что он мне велел делать? Забыл, и нет желания вспоминать. Я еще немного спустился — уже не топтался, а пошел шагом. Парень в форме остановился. Я был от него еще далеко, но, предположим, помчусь во всю прыть, прыгну, доберусь до горла и…
Он поднял винтовку, и в тот же миг, словно гром с небес, до меня донесся раскатистый голос Берни:
— Чет, беги!
Я не хотел бежать, но в то же время должен был исполнить приказ или по крайней мере приложить к тому все усилия.
Дульная вспышка, ярко-оранжевая. Бах! Шлеп! Все случилось практически мгновенно. Прямо над моей головой срезало верхушку кактуса. Белые капли из сердцевины разлетелись по воздуху. Я почувствовал несколько капель на морде. Был случай, когда рядом со мной самый настоящий преступник схлопотал пулю. Тогда капли его крови запачкали мне шкуру.
— Чет!
Я вспомнил клейкое ощущение крови на шерсти. И запах — один из самых терпких из всех существующих запахов. После того случая с истекающим кровью бандитом я долго катался в пыли.
— Беги!
Я повернулся и побежал вверх по склону. Сначала не в полную силу, но меня гнала кровь, хотя связь трудно объяснить. Я несся по тропинке, которая становилась все круче, круче и наконец исчезла в нагромождении камней. Сзади раздалось «та-та-та». По занятиям в школе «К-9» я знал, что это выстрелы из автоматического оружия — эх, жаль, что в тот день, когда все пошло не так, как надо, я не получил диплом. Вспомнив, чему меня учили, я не удивился, когда впереди на земле, как во время ливня в период муссонов, образовались курящиеся пылью оспины. Но зрелище производило впечатление. Теперь мне приходилось в одиночку одолевать гору. Я задевал кактусы, и они отвечали мне уколами игл — ох-ох, больно, — а сзади не прекращалось «та-та-та». «Беги, беги, беги!» — слышал я голос Берни. Но не настоящий — он звучал в моей голове, что случалось не раз. Та-та-та. Я вильнул в сторону, стал петлять, тело стелилось по земле, подъем все круче и круче, гора хочет меня опрокинуть, чтобы я покатился вниз. Ветер на высокой, пугающей ноте свистел в ушах — я больше не бежал, а скорее карабкался, передними лапами цеплялся, задними подталкивался. Та-та-та. Что это? Что-то похожее на большое твердое насекомое прожужжало сквозь шерсть на спине и — бинь! — высекло неподалеку искры из камня. Я так рванул, что взлетел в воздух, перемахнул через гребень — та-та-та — и упал на живот, но по другую сторону горы, неуязвимый для оружия людей.
Лежал, пытаясь отдышаться. Какое странное чувство — я запыхался. Невелика беда. Самое главное, я больше не слышал выстрелов, вообще ничего не слышал, кроме шума низвергающихся к подножию камешков, которые я сам столкнул по другую сторону гребня. Но вскоре и он стих.