Не могу не вспомнить о моем однокурскнике Владимире Павловиче Христове. Этот замечательный человек, болгарин по национальности, работал в Коминтерне и эмигрировал из Болгарии в Советский Союз. После окончания академии Владимир Павлович трудился в ВСНХ, участвовал в составлении первого пятилетнего плана развития советской авиации. В годы Великой Отечественной войны находился на фронте, а затем вернулся к себе на родину и занимал руководящие посты в Генеральном штабе болгарской Народной армии. По сообщению болгарской печати, он умер несколько лет назад.
Среди слушателей первого курса было несколько рабфаковцев. Двое из них, Николай Иванович Кудрявцев и Кирилл Порфирьевич Моисеев, проявили уже тогда недюжинные способности. Впоследствии, в годы Великой Отечественной войны, Кирилл Моисеев был главным инженером ВВС фронтов и воздушной армии и получил звание генерал-майора инженерно-технической службы. Николай Кудрявцев ушел в отставку в звании инженер-полковника.
Со мной учился и Николай Александрович Соколов-Соколенок, один из первых комсомольцев в нашей стране. Несмотря на молодость, в академию он пришел с двумя ромбами. На груди у него поблескивали два ордена боевого Красного Знамени (в то время это было редкостью), полученные в боях гражданской войны.
Вторая часть его фамилии - Соколенок - возникла из прозвища, которое ему дали бойцы Красной Армии за выдающуюся храбрость. В период Великой Отечественной войны и после нее Н. А. Соколов-Соколенок был начальником академии и некоторое время начальником тыла ВВС.
Значительный вклад в развитие авиационной отечественной техники внесли впоследствии мои однокурсники генерал-майор инженерно-технической службы Алексей Дмитриевич Чаромский, инженер-подполковник в отставке Николай Федорович Чехонин, инженер-полковник в отставке Евгений Васильевич Урмин. Будучи главным конструктором авиамоторного завода, Е. В. Урмин разработал ряд мощных авиационных поршневых двигателей воздушного охлаждения М-56, М-89, М-90 и участвовал в создании первых турбовинтовых двигателей.
На нашем курсе учились такие замечательные люди, [48] как Адольф Карлович Аузан, Евгений Иванович Петровский, Николай Петрович Сердюков, впоследствии много сделавшие для Советского Воздушного Флота.
Адольф Карлович Аузан после окончания академии был начальником инженерного факультета академии, затем главным инженер-механиком ВВС. Он автор ценных трудов по методике испытания самолетов.
Евгений Иванович Петровский - боевой комиссар времен гражданской войны. Еще будучи учеником реального училища, подвергался репрессиям царского правительства за распространение революционных прокламаций. После окончания академии он стал начальником авиамоторного института.
Николай Петрович Сердюков - очень талантливый инженер, впервые в СССР применивший при конструировании двигателей непосредственный впрыск бензина в цилиндр двигателя вместо карбюраторной подачи топлива.
На нашем курсе учился Иван Терентьевич Клейменов, ставший затем крупным ученым, талантливым организатором в области реактивной техники и одним из создателей реактивной установки «катюша». В тридцатые годы он работал рука об руку с Сергеем Павловичем Королевым, имя которого позднее стало известно всему миру как имя выдающегося конструктора по реактивной и космической технике.
Вспоминая учебу в академии, не могу не сказать о Якове Емельяновиче Афанасьеве. Это был, несмотря на молодость, очень серьезный и вдумчивый человек, и не случайно его выбрали секретарем парторганизации курса. Афанасьев принимал участие в создании Военно-научного общества академии и являлся одним из его руководителей. Благодаря его энергии и энтузиазму в отечественную авиапромышленность были внедрены алюминиевые и магниевые сплавы. Много ценных предложений внес Яков Емельянович и в период Великой Отечественной войны. Например, зажигательные бомбы из легких сплавов, сделанных по его рецептуре, хорошо «поработали» во время бомбардировок Берлина.
В состав Военно-научного общества академии входило несколько секций: авиационная, руководимая известным ныне конструктором Сергеем Владимировичем Ильюшиным, авиамоторная и другие. Была в числе их и секция межпланетных сообщений, в которую вступали только [49] энтузиасты, приверженцы идей К. Э. Циолковского.
Об этой секции хочется рассказать особо.
Членами секции межпланетных сообщений состояли: Константин Эдуардович Циолковский, избранный почетным профессором академии, Фридрих Артурович Цандер, Владимир Петрович Ветчинкин, Михаил Клавдиевич Тихонравов и некоторые слушатели академии. Секретарем этой секции был сын старого большевика, участника революционных боев в Москве в октябре 1917 года Морис Гаврилович Лейтейзен. Основателями и наиболее активными членами секции являлись слушатели академии Михаил Александрович Резунов и Валентин Павлович Каперский. В секции состояли в основном слушатели нашего курса, и я тоже был членом этого общества. В 1924 году члены секции создали Московское общество изучения межпланетных сообщений. Лекции и доклады секции межпланетных сообщений происходили в угловом корпусе академии на Красноармейской улице, в здании бывшего ресторана Скалкина. Здесь я впервые услышал блестящий доклад Ф. А. Цандера об изобретенном им корабле для полетов в космическом пространстве.
Ф. А. Цандер был человеком весьма талантливым и необычайно скромным. Это сказывалось во всем. Во время блестящих докладов о межпланетных полетах он каждый раз словно бы становился меньше ростом и говорил так, как будто стеснялся приписывать свои соображения себе одному. Его лекции всегда слушали с большим интересом.
В быту Фридрих Артурович был очень беспомощным и совершенно не заботился о себе. А своей внешности и одежде вообще не уделял никакого внимания. Да у него и не было для этого возможностей: Цандеру платили столь небольшую зарплату, что на нее можно было лишь очень скромно существовать. Друзья и горячие почитатели ученого, а их было немало, следили, чтобы он был прилично одет, и не раз в складчину покупали ему костюм. Они же позаботились и об устройстве личной жизни Фридриха Артуровича.
Цандер считал, что должен работать над проблемами, связанными с освоением космоса, и, надо сказать, обладал редкостным талантом в этой области. Ученый уже тогда провел интереснейший эксперимент: он занимался [50] проблемой регенерации воды из продуктов жизнедеятельности человека. Цандер предвидел, что этот вопрос обязательно возникнет при освоении космоса. И, как показало время, был абсолютно прав.
Я вспомнил о Профессоре Цандере (он умер в 1933 году) и его опытах почти через сорок лет, когда в 1968 году узнал об интереснейшем эксперименте трех советских испытателей: врача Г. А. Мановцева, биолога А. Н. Божко и техника Б. Н. Улыбышева, которые провели год в герметической камере.
Весь эксперимент был необычайно интересен и сложен, но особое внимание я обратил на такие строки газетной статьи:
Источниками получения питьевой воды для испытателей являлись выделяемая ими моча и конденсат, представляющий собой сконденсированную в теплообменнике влагу, испаряемую испытателями при дыхании и потоотделении.
Регенерация питьевой воды из мочи осуществлялась окислительно-каталитическим методом в несколько стадий… После обогащения конденсата соответствующими солями и микроэлементами он использовался в качестве питьевой воды, которая вполне удовлетворяла требованиям{6}.
Когда я отложил газету, перед глазами, как живой, возник профессор Цандер, Стоящий с рассеянной добродушной улыбкой перед покрытой формулами и расчетами доской.
Да, этот талантливый ученый обогнал свое время…
Чтобы популяризировать работу секции и общества, было решено издавать журнал под названием «Ракета». Добиться этого оказалось нелегко. И все же 31 мая 1924 года появился первый номер «Ракеты". В нем были помещены статьи К. Э. Циолковского, Ф. А. Цандера, В. П. Ветчинкина, М. А. Резунова. На обложке журнала, которую рисовал автор этих строк, на фоне темного неба, усыпанного звездами, летела ракета, из хвостовой части которой извергалось яркое пламя двигателя.