— Ложь, — почти мгновенно констатировал шут.
Всего на миг пальцы его дрогнули, но этого хватило, чтобы инсьеритта вырвалась из его хватки, оставив в пальцах несколько волосинок. Рука опекуна, оказавшись свободной, повисла, и Карлина сунула в нее кристалл, затем сжала пальцы шута и снова вскрикнула:
— Ваше Величество! Помогите!
Грани кристалла заиграли розоватыми переливами.
— Мой господин, спасите нас! Мы в доме ректора Чьеренте! Черная магия! Мой господин!!! — в отчаянии выкрикнула инсьеритта, и кристалл выпал из ладони Алегри.
А в следующее мгновение Карлину снова схватили за волосы, но это уже был сьер Чьеренте. Он откинул девушку назад, и Алегри, опустившись на одно колено, снова занес нож…
— Не-ет!!! — что есть сил завизжала Карлина.
Она зажмурилась и… в кабинете полыхнуло. Нестерпимое белое сияние пробилось даже сквозь сомкнутые веки.
— Приказываю остановиться!
Голос государя прогремел, подобно небесному грому, и сияние померкло. Затем послышался грохот, хватка ректора ослабла, и Карлина порывисто распрямилась. Она распахнула глаза и воззрилась на короля. Он был в исподнем, как и полагается человеку, только что мирно почивавшему в своей постели, на ногах монарха были надеты шлепанцы, а на голове корона, сейчас переливавшаяся слабым белым сиянием камней, украшавших ее. В руке Его Величество держал свой королевский посох с еще одним мерцавшим камнем.
— Мой господин! — возопила Карлина, ни на миг не увидевшая ничего забавного в облике венценосца. — Хвала Богам! Хвала вам, государь!
— Что здесь творится?! — в негодовании воскликнул король.
Инсьеритта судорожно вздохнула и захлюпала носом, теперь уже от облегчения. Она обвела взглядом кабинет и только сейчас поняла, что прислуга, ректор и Алегри лежат без сознания. Вскрикнув, девушка метнулась к опекуну, но снова обернулась и теперь поспешила к книге. Брезгливо скривившись, она захлопнула ее и с силой пнула. И лишь после этого вновь бросилась к Алегри.
— Сьер Мирадо, — позвала она, — сьер Мирадо!
— Он не очнется, — мрачновато произнес король, присев рядом с Карлиной. — Все, кто был под черными чарами, парализованы. И я желаю знать, что здесь происходило, — чеканно закончил он.
— Но он ведь не умрет? — с вновь зарождающейся паникой спросила инсьеритта.
— Пусть только попробует, стервец, — проворчал государь. — Очнется, когда целители уберут темное воздействие. Рассказывай.
Карлина провела ладонью по волосам Алегри, после шмыгнула и прерывисто вздохнула, наконец, успокаиваясь. А затем, сжав ладонь опекуна, начала рассказывать.
— Вчера днем, когда приехала на занятие к магистру Магинелли, я ощутила необычную магию…
* * *
— О чем вы думали?! Молчать! Вы вообще не думали, потому что сей полезный предмет, именуемый головой, у вас напрочь отсутствует! На ваших плечах растет по тыкве, а тыквы думать не могут. У овощей вообще мозгов нет! И вот теперь у меня всё встало на свои места. Вы – два безмозглых овоща, которые возомнили себя людьми!
Королевский шут стоял с гордо вздернутым подбородком, только отвел взгляд в сторону. Карлина свесила голову на грудь и, забывшись, протяжно вздохнула:
— Ох-ох-ох…
— Вот именно! — продолжил негодовать Его Величество. — Уму непостижимо!
Король бушевал уже больше получаса, и конца его негодованию не было видно. Он язвил, гневался, исходил на яд и снова потрясал кулаками над повинными головами. И лишь когда Его Величество изволил отойти к столу, на котором стоял стакан с водой, чтобы смочить королевское горло, шут, тряхнув волосами, возразил:
— Однако же, дорогуша, мы за одну ночь нашли и почти раскрыли…
Вода, успевшая попасть в рот государя, выбрызнулась фонтаном на пол и на монаршую грудь. Король поперхнулся и отчаянно закашлялся. А когда выдохнул, то стремительно развернулся на каблуках элегантных туфель с золотыми пряжками и взревел:
— Молчать!!! Сгною! Удавлю собственными руками обоих, чтобы уж сразу и наверняка!
Испуганно пискнув, Карлина прижалась к опекуну, тот обнял ее и заботливо погладил по спине. Это умилительное зрелище довело и без того взбешенного монарха до белого каления. Дальше он за словами уже не следил, обрушив на головы шута и бывшей воровки все свои знания в деле анатомии, унизительных казней, да и просто в знании площадной брани. Лицо государя побагровело, и инсьеритте вдруг подумалось, что из глаз Его Величества сейчас потечет кровь от натуги. Похоже, к тому же выводу пришел и Алегри.