— Дорогуша, приношу глубочайшие извинения, но у тебя сейчас, кажется, глаза лопнут…
— Что?! — взвился и без того разъяренный государь. — Я тебе кто?! Я твой господин и повелитель! Как смеешь ты, червоточина на моем величии, именовать меня дорогушей?! Молчать! Не сметь раскрывать своего рта, когда я указываю на твое ничтожество и глупую спесь! И эта тоже хороша, — государев перст простерся в сторону инсьеритты. — Не успела убраться с площади, как уже лезет в чужие особняки и кабинеты! Такова добропорядочная девица? Разбойница с большой дороги! — Карлина закрыла лицо ладонями и спряталась на груди опекуна. Алегри открыл рот, чтобы защитить девушку, но король вновь прогрохотал: — Молчать! Не сметь мешать моему праведному гневу! И кто бы мешал?! Вы, благородный сьер, обязаны блюсти чистоту и высокую нравственность подопечной, а вместо этого понуждаете ее участвовать в сомнительном дельце, да еще чуть сами же и не зарезали, как овцу на убой!
Вот теперь Алегри помрачнел и крепче прижал к себе подопечную. Как бы он сейчас ни задирал нос, ему было невероятно стыдно. Не столько за самоуверенность, сколько из-за того, что результатом ее могла стать гибель девушки, вверившей ему свои честь и жизнь. Да что там! За прошедшее время сьер Диледжо успел сильно привязаться к инсьеритте Тесоро, и угроза ее потери показалась королевскому шуту настоящей трагедией, и уж тем более от его собственной руки.
Когда Мирадо очнулся в своих покоях и увидел целителя, довольно потиравшего руки, шут какое-то время пыталась осознать, как он сюда попал, и что вообще происходит. Он помнил академию и перепалку под окнами ректорского дома, и кабинет в особняке тоже помнил, правда, смутно. Его воспоминания начинали путаться уже после привратницкой, словно всё дальнейшее было сном, который в свою очередь окончательно прервался в кабинете.
Зато король помнил всё отлично. Он ворвался в покои своего единственного друга, как только услышал о его пробуждении. И когда Алегри встретил его настороженным:
— Где Карли? — государь не стал себе отказывать в ехидстве и ответил:
— Как где? Ты же вспорол ей глотку, не помнишь?
— Что? — вдруг севшим голосом переспросил Мирадо, но мотнул головой и расслабился, Эстиадо лгал.
— Ну, может, чуть не вспорол, но ведь собственной же рукой, — ответил монарх, и вот тут в груди шута похолодело, потому что это уже было правдой. Его собственный дар не позволил увериться в том, что король просто нехорошо шутит.
— Подробности, — попросил потрясенный Алегри.
Так он и узнал, что стал участником кровавого ритуала, где роль жертвы была отведена Карлине. А пока сам благородный сьер пребывал в забытьи, фискалы Грандера, городская стража, сыщики, а также маги префектуры и придворные маги успели изрядно потрудиться. А как иначе? Никак, когда венценосец успел пообещать четвертовать каждого, кто не справится с поставленной задачей – выяснить, как черная ересь просочилась в святая святых Мара. Даже допросили бессознательного ректора Чьеренте через медиума-менталиста.
И когда Алегри очнулся, уже стало известно, что бедолага ректор купил злополучный «Травник» в книжной лавке, куда его доставили по заказу того же Чьеренте. Нет, благородный сьер заказывал просто редкую книгу, которую для него искали целых полгода, но на свою беду умудрился получить еще и неожиданный довесок. И стоило ему открыть книгу и прочесть первые строки, как разумом его оказался во власти злонамеренного заклинания.
Пробужденный черный источник распространил потоки по особняку, и прислуга впала в транс. В эту же ловушку попал и Мирадо Диледжо. Затуманенный темной магией разум подтолкнул Алегри к книге, и, прочитав заклинание, шут уже себе не принадлежал. Карлину спас ее собственный дар. Чувствуя суть магии, «дракон» отказался принимать темную силу. Найти нашел, а вот к себе не подпустил, иначе инсьеритта сама бы встала на колени и подставила горло. А так у них с опекуном появился шанс, которому способствовал и дар самого Алегри.
— Целуй ноги своей девчонке, — чеканил монарх, рассказывая очнувшемуся шуту, с чем они столкнулись. — Хорошо, хоть в ее голове нашлась пара дельных извилин, иначе по моему дворцу уже шастал бы возрожденный черный маг.