Антимама! Безусловно, в том, чтобы именовать торговые центры в честь художников или давать им названия цветов, должна быть некая доля садизма. Видимо, для привлечения мотыльков-покупателей. Или, может быть, потребители думают, что мастера живописи на том свете радуются, видя себя в окружении моющих средств и томатного соуса?
Впрочем, подумал Стуки, эти рассуждения совершенно бесполезны. Кому какое дело до названия супермаркета?
— Инспектор, заедем на автомойку? Машина вся в грязи.
— Подожди-ка, который сейчас час?
— Почти три.
— Я сам этим займусь, Сперелли. Возвращаемся на базу.
— Микеланджело, во сколько мы должны были встретиться?
— В три.
— И сколько сейчас на твоих часах?
— А у меня их нет.
— На моих уже пятнадцать минут четвертого.
— Может быть.
— Послушай, парень, давай поступим следующим образом. Ты сохранишь у себя в мобильнике мой номер телефона и в те дни, когда мы должны встречаться, будешь звонить мне ровно в семь тридцать утра и повторять: я должен быть сегодня в полицейском участке в такое-то время. Договорились?
— Если вы настаиваете.
— Давай быстро, я тебя жду. Сегодня мы будет мыть полицейские машины. Это чрезвычайно важная работа.
— Чистить коповозки? — обрадовался Микеланджело. — Я мигом!
Стуки думал насолить этим мальчишке, но получилось наоборот: поручение явно пришлось ему по вкусу.
Инспектор Стуки спросил агента Пасетти, не сможет ли он присмотреть за подростком. К примеру, они с Микеланджело могли бы вместе провести тест-драйв автомобиля, который полицейские оставили на автомойке для проверки. Агент Пасетти считался в округе величайшим механиком всех времен. Кончики его пальцев были чувствительнее, чем у ювелира, а машины, к которым он прикасался, превращались в настоящие сокровища. «С Пасетти ты летаешь», — так говорили между собой полицейские. Само собой, не слишком быстро, зато безопасно.
Стуки проводил Микеланджело на автомойку, которая обслуживала полицейские машины. Механики поначалу были против: не положено. Стуки им ответил, что они совершенно правы, но, может быть, только на этот раз у них найдется какая-нибудь машина, которая нуждается в воде и мыле.
Микеланджело оказался довольно прилежным. Он тщательно надраил полицейский автомобиль и, будто этого не достаточно, дотошно описал Стуки все дефекты машины, многое повидавшей на своем веку и изрядно изношенной, со множеством царапин, указывающих на невнимательность или усталость, и каких-то насекомых в зазорах радиатора, которые напоминали о патрулированиях за городом.
Инспектор Стуки помрачнел: у мальчишки обнаружился неожиданный потенциал.
— Хорошо, Микеланджело, на сегодня все. Увидимся в среду, ровно в восемь часов.
— Почему не завтра?
— Завтра мы заняты.
— Чем?
— Исполнением своего профессионального долга.
— Какого?
— Арестовывать преступников, составлять рапорты, не бросать на ветер деньги граждан и вызывать в них чувство защищенности.
— И все это в каком порядке?
Невыносимо!
Стуки счел себя обязанным рассказать сестрам из переулка Дотти о своем первом дне с Микеланджело. Инспектор решил сделать ответное приглашение на ужин и, что было бы неплохо, приготовить какое-нибудь блюдо иранской кухни. Конечно, не без помощи дяди Сайруса, которого Стуки попросил освежить его память в плане рецепта. Он пошел в ковровую лавку дяди Сайруса и нашел старика, как и всегда, сидящим на кипе ковров. Дядя был одет в праздничные одежды.
— Если мне суждено умереть сегодня, — сказал старый иранец, — я хочу, чтобы смерть застала меня в одежде моей родины. Любой другой наряд был бы неуместен.
— Но, дядя, тебе ведь не обязательно умирать именно сегодня и именно здесь.
— Я предпочел бы умереть в моей лавке.
— Почему?
— Здесь я счастлив. А умереть счастливым — это большое дело.
— Без сомнения. Кстати, дядя, мне нужен рецепт одного иранского блюда. Такого, чтобы произвело впечатление.
Сайрус предложил племяннику приготовить горме-сабзи из риса, говядины, фасоли и огромного количества трав, которые дяде присылали из Ирана. Стуки мысленно рассчитал необходимое на это время: часа два, а может быть, и три. Ничего не поделаешь: приготовление блюд иранской кухни требует много времени. Сложно, но он должен успеть. Между тем дядя Сайрус рассказывал Стуки, как в Иране готовят горме-сабзи: рис промывают, чтобы удалить часть крахмала, и медленно доводят до готовности в кастрюле, на дне которой выложены ломтики картофеля, которые не позволяют рису прилипать ко дну посуды и в процессе приготовления становятся золотистыми и хрустящими. Отдельно на слабом огне тушится мясо с фасолью и с измельченной пассерованной зеленью.