Я так была ошарашена его наглостью, что крикнула, чтобы позвать мать.
Та вышла к нам и кажется была удивлена не меньше моего.
- Так мы же вас не раньше, чем через два дня ждали.
Парень, стряхивая с себя воду прямо на дощатый пол, не спешил разуваться и так и суетился уже посреди нашей веранды, заливая и пачкая наш старый коврик.
- А я решил, чего ещё целых два дня в городе торчать, если уже всё оговорено? Вот и свалился вам, как снег на голову.
Он хохочет, а мать ворчит, мол суматошный он какой-то. Творит, что в голову взбредет, а от того легкомысленный и ненадёжный. Я не слушала её причитаний и рассматривала сероглазого городского шалопая перед собой. Весь какой-то высокий. Нескладный. Излишне худощавый. И при этом взгляд его то бегает по сторонам, то застывает на месте будто затягивая в воронку увиденное.
Протянув руку, он так же шутливо представился, глядя мне в глаза.
- Алексей.
Я смутилась из-за его прямого смешливого взгляда и выдавила из себя:
- Рада.
Он засмеялся и сказал:
- Мне приятно, что ты рада. Звать-то тебя как?
- Так, так и зовут. Рада, - я пожала плечами, потому что мое имя уже не раз становилось предметом шуток.
Он вскинул бровь и ещё раз окинул меня взглядом. Каким-то нехорошим. Оценивающим. Так что я зарделась и мне захотелось снова закутаться в платок. Вроде бы смотрит как на женщину, а в то же время я как будто для него не человек даже. Так. Материал для работы.
В тот вечер парень только забросил свои вещи в комнату и переодевшись в сухую одежду, присоединился к нам за столом. Сказал, что художник, что хочет здесь найти что-то новое для своих работ. Первозданное что ли. Я не очень поняла, что он говорит, потому что он сыпал какими-то заумными словами и поглядывая в мою сторону частенько задерживал взгляд на моём лице. Я отводила глаза в сторону и сцепив пальцы в замок, старалась не думать о том, что своим появлением он будто заполнил собой всю комнату. И было так его много, а я не привыкла к болтливым мужчинам. Да и в принципе к мужчинам не слишком привыкла. Мы с мамой давно живём только вдвоём.
Первое время Алексей пропадал в деревне. Заводил новые знакомства или просто уходил к реке. Когда у меня было свободное время я приходила с книгой на берег и наблюдала за ним. Как он, выставив мольберт на холме, долго стоял с задумчивым видом. Сделав один или два мазка, он отходил в сторону и опять всматривался в полотно будто там должно было появиться что-то новое. В такие моменты мне почему-то казалось, что он больше болтает, чем действительно талантлив или трудолюбив.
По вечерам он бывало ловил меня в коридоре в нашем доме и схватив за руку горячо спрашивал.
- Рада, а хочешь я твой портрет напишу?
Мне не нравилась эта его дрожь в теле и потные ладони, которыми он хватал меня за руку. К тому времени он уже раззнакомился с местными и частенько, когда он приходил я слышала от него запах портвейна или дешевого вина, которое продавали у нас в магазине.
- Нет. Не хочу, - выдернув свою руку из его захвата, я потирала запястье и смотрела на него исподлобья. Алексей был красив. По-своему, наверное. Но мне не нравилась ни его внешность, ни эта легкость, с которой он ко всему относился. Но люди ко всему привыкают. Вот и я после месяца его проживания в нашем доме почти привыкла к нему. Перестала вздрагивать, когда он появлялся по утрам, пока я играла с собакой и носилась с ней по двору с диким смехом. Мать часто говорила, что умом я пока ребёнок. Наивная. А с такими обязательно что-нибудь да случается. Она смотрела на меня и все больше с опаской поглядывала на Алексея. Рогоцкого. Судя по размашистой подписи, которую он поставил на единственную картину, которую вымучил за полтора месяца, что проживал у нас. Больше после этого он живописью не занимался. По вечерам пока мы были вдвоем, мама всё чаще говорила, что зря сдала комнату такому разгильдяю. Ничего хорошего из этого не выйдет. Но я лишь пожимала плечами.
В конце июня у матери и вовсе прибавилось поводов для волнения. Серьёзно заболела её сестра, моя тётка. Требовалась операция и мать уехала недели на две как она говорила, просто чтобы ухаживать за больной. Я осталась дома на хозяйстве. И тут-то и проявил себя Алексей.
5
Первые два дня он всё так же уходил на реку, но по вечерам, когда собирался с компанией таких же любителей погулять да выпить как он, всё чаще начал заглядываться на меня. Во вторник, подловив меня в коридоре и дыхнув на меня алкогольными парами, оперся рукой на косяк поверх моей головы и напористо выговорил: