Огромный особняк действительно был слишком большим для одного человека. Весь вечер меня не покидало ощущение пустоты. В унынии я спряталась в спальне и, уютно устроившись в кресле перед зажженным камином, собралась почитать занимательную книгу по архитектонике из библиотеки особняка, но тут дверь снова без стука отворилась. И вечер перестал быть отчаянно скучным: в спальню, как к себе домой, вошел Доар. Хотя о чем я? Он и был дома.
– Доброй ночи, Аделис.
– И тебе…
С возрастающим замешательством я проследила, как подчеркнуто буднично муж стянул с себя пиджак и бросил на козетку. Потом ловко развязал галстук, а когда присел, чтобы снять туфли, то я не выдержала:
– Ты покои не перепутал?
– Нет, – отозвался он, не подняв головы и, более того, не прекратив возмутительного раздевания. Бух! Первая туфля стукнулась о полированный паркет. Тук! К ней присоединилась вторая. На пол полетели носки. Слава светлым богам, не под козетку.
Пока Доар не взялся за пуговицы на рубашке и не оголил грудь, я заторопилась внести ясность. Как бы… чтобы просто понимать причину неожиданного действа.
– Почему ты раздеваешься в моей комнате?
– Хочу помыться.
– Так… – Я почесала кончик носа и аккуратно прикрыла книгу, заложив ее листиком. – Но почему в моей ванной?
– В моей ты заморозила лед для статуэток, – напомнил он, начав расстегивать пуговицы на рубашке. И так ловко у него выходило, что в вырезе уже замелькала гладкая грудь.
– Логично, – с трудом отводя взгляд от обнаженного торса, отозвалась я. – У тебя не получилось разморозить?
– Даже не пытался, – покачал он головой.
– И чем тебя не устроили ванные комнаты в остальных восемнадцати спальнях? – любезно уточнила я.
– Ничем, но твоя мне нравится больше. В ней самая большая ванна.
– И как долго ты собираешься мыться в моей большой ванне? Сегодня, завтра, седмицу?
– Пока ты не используешь весь лед на статуэтки? – отчего-то вопросительно ответил он и резко снял рубашку, обнажив преотличный крепкий торс.
Ненавижу!
– Не смей снимать штаны, иначе я их приморожу тебе к заду, будешь отдирать с мясом! – не выдержала я, ткнув в его сторону указательным пальцем с потрескивающим ледяным заклятьем.
– Открою тебе тайну, – с серьезным видом отозвался Доар, совершенно не впечатленный демонстрацией магической силы. – Мужчины тоже моются голыми.
Слава светлым богам, он пощадил мою нервическую систему и брюки стаскивать не стал (или понял, что отдирать от зада примерзшие штаны – спорное удовольствие). Демонстрируя атлетически сложенное тело, широкие плечи и просто общую привлекательность, с бесстрастным видом Доар прошагал в ванную комнату. Словно завороженная, я следила за нахальным перемещением почти обнаженного мужа и вдруг поймала себя на том, что сглотнула набежавшую слюну.
Что это, Аделис Хилберт?! Ты рехнулась? Вообще стрелки на компасе сбились? Настоящая эсса, желающая мгновенного развода, должна буравить подлеца ледяным, полным презрения взором, а не пускать слюни при виде его на редкость неплохого тела!
Дверь ванной закрылась. Я ошарашенно моргнула, целых две секунды приходила в себя, а потом, мысленно выругавшись плохими словами, вскочила с кресла. Пока дражайший супруг под журчание воды до блеска тер себе спинку моей мочалкой, я выскочила из спальни и бросилась в сторону мужниных покоев, стараясь не думать об обнаженных телесах этого самого мужа. Чтоб ему поскользнуться в ванне!
Однако поскользнулась именно я, когда ворвалась в ванную комнату Доара, где царил северный холод, а мраморный пол покрылся ледяной изморозью.
– Проклятье! – для равновесия я расставила руки и мелкими шажками просеменила к замороженной купели.
Расколоть лед удалось только с пятой попытки. Глубокая трещина, похожая на шрам, пронзила толщу, и глыба принялась с шуршанием крошиться. Через некоторое время купель наполнилась ледяной крошкой, засыпавшей остывшие огненные камни. Сначала я попыталась откопать ямку руками, но пальцы покраснели и скрючились от холода. Пришлось использовать подсобные средства… Пожалуй, ничего унизительнее, чем ковыряться собственной туфлей в чужой ванне со снежной кашей, мне делать еще не приходилось! Наконец показался краешек темной пластины.
– Спасибо, светлые боги! – возвела я руки над головой и, согнувшись пополам, прикоснулась к согревающему камню. В трещинках природного обогревателя вспыхнули алые нити. Заструилось живительное тепло, быстро набирающее жар, и лед начал тихонечко плавиться.
– Никогда не думала о том, чтобы поработать рудокопом в триановых шахтах? – раздался от двери насмешливый голос. – Ты отличный копатель.