Некоторое время мы молчали.
– Как ты жила эти годы, Аделис? – вдруг прервал он хрупкое молчание.
Я смотрела в окно на проплывающие мимо пустые черные поля, а Доар – на меня. Этот пристальный, всепроникающий взгляд ощущался кожей.
– Оцепенело, – не сразу призналась я и тихо добавила: – Как будто в Эсхарде наступило вечное лето.
Больше мы не говорили. Карета качалась на неровной дороге, тепло убаюкивало. После бурной ночи я задремала.
– Аделис, просыпайся, – голос Доара почему-то звучал над ухом. – Мы приехали.
Я открыла глаза и немедленно обнаружила, что блаженно утыкаюсь носом в его подмышку.
– Ты билась головой о стенку, – объяснил он.
– Конечно-конечно, голову надо беречь… – Я выпрямилась и глянула в окно, ожидая увидеть стены академии, но неожиданно обнаружила, что мы прикатили в питомник грифонов. Перепутать было принципиально невозможно, потому как из строения, больше всего походившего на высокую конюшню, выводили крылатое создание.
– Что мы тут делаем?
– Академия в горах. До нее добираться сутки. По воздуху долетим за полчаса.
Зато теперь стало ясно, почему, когда я уже была полностью собрана, он заставил меня переодеться в облегающие штаны для верховой езды. Такую одежду я всю жизнь терпеть не могла и чувствовала себя в ней голой. Хорошо, что широкий плащ скрывал обтянутый тонкой замшей зад.
– Но мы же полетим с погонщиком? – нешуточно испугалась я.
– Зачем? – Доар с трудом скрыл улыбку. – Я с детства управляю грифонами. Поторопись, лучше успеть до темноты.
Он вышел, а я осталась, переваривая «позитивное» знание об умениях бывшего мужа. Чем он только не управляет: грифоном, лошадью, людьми. Не мужчина, а чистое золото. Почему же его так часто хочется заморозить?
Тут меня ощутимо дернуло за невидимый поводок, даже по сиденью чуточку протащило. Следом прозвучал недовольный оклик этого самого «чистого золота»:
– Ты выходишь или желаешь, чтобы тебя вынесли на руках?
Учитывая, что я никогда в жизни не поднималась выше хозяйственной башни в Эсхардской академии магии, идея взмыть к небесам на спине мифического чудовища вызывала желание закрыться в экипаже и отбиваться ледяными заклятьями ото всех, кто попытается меня вытащить.
– Аделис! – настойчивее позвал он.
– Помогите нам, светлые боги, – осенила я себя святым знамением, напрочь забыв, что клялась поменять веру, и вцепилась в кожаную сумку с горгульей. Питомцу повезло превратиться в камень, точно выживет, когда мы будем падать с головокружительной высоты. Проклятые виверны! Почему я подумала «когда»?!
– Ты там примерзла к сиденью? – недовольно проворчал Доар, открывая дверь, и протянул руку: – Прошу, эсса Хилберт. Не тушуйтесь.
Нас встречали работники. После коротких приветствий мужчины пустились в непонятные мне обсуждения нового птенца, а я с опаской изучала грифона. Люди восхищались необъяснимым симбиозом льва и орла. Мохнатое тело, львиный хвост, орлиная голова с угрожающим клювом и мощные передние лапы, как у птицы. Я была склонна верить древним трактатам, где утверждали, что грифоны – создания из небесных садов. Поймите правильно, если светлые боги или обитатели демонического чертога не при делах, то каким образом родители первого птицезверя сумели сговориться? Что вообще нашлось общего у льва и орлицы?
Потомок божественных созданий как-то очень недобро косил алым глазом, словно прицеливался, куда бы клюнуть странную беловолосую девицу. Неожиданно он расправил крылья, подняв облако пыли, и оглушительно рявкнул – по-другому клич, похожий на смесь орлиного клекота и звериного рыка, назвать было невозможно.
Я испуганно попятилась и вдруг врезалась в Доара, который, как выяснилось, стоял позади.
– Не бойся. – Он осторожно придержал меня за талию. – Он тебя не укусит.
– Да зачем кусать? – нервно пробормотала я. – Лучше сразу тюкнуть по макушке. Посмотри на него, он меня уже невзлюбил!
– Протяни руку. – Доар сжал мое запястье и заставил протянуть ладонь. Грифон по-птичьи склонил голову набок, присматриваясь к руке, а потом развернулся хвостом (конечно, задом, да еще львиными лапами вспорол грунт). Народ, прямо сказать, растерялся от откровенного хамства божественного зверя перед чистокровной эссой, в риорской глубинке, поди, приравненной к сказочному персонажу.
– Зато он тебя не клюнул. – Доар с трудом сдерживал смех.
– Я ему не понравилась, – резюмировала я. – Ты думаешь, это повод, чтобы сбросить меня с высоты?
– Обещаю, что мы доберемся до академии в целости и сохранности.
– Если разобьемся, то я тебя до смерти заморожу.