– Боюсь, что тогда замораживать будет некому и некого, – жизнерадостно заметил он.
– Послушай, Доар Гери, ты хочешь, чтобы я на него забралась, или нет?
Второй приступ паники меня охватил уже возле зверя. Доар подвязал наши сумки к удлиненному седлу, хитро пристегнутому к спине грифона, уселся сам и любезно уточнил:
– Вперед или назад?
Я вообще не хотела никуда садиться, кроме удобной кареты. Что за насилие над доброй волей свободной эссы?
– Давай, Аделис! – Он помахал протянутой рукой. – Ты ведь уже седлала грифона, а здесь даже лестница не нужна. Он только ждет, когда ты вскарабкаешься.
«Вскарабкаешься»! Слово-то какое обидное выбрал.
Кто бы сомневался, что Доару расскажут о том давнем конфузе. Судя по его издевательской улыбке, описывали в красках, со всеми смущающими подробностями. Надеюсь, что не в лицах, и никто не забирался на стол, изображавший каменное изваяние.
– Тот грифон не шевелился, – буркнула я себе под нос и задрала ногу, чтобы попасть в стремя. – Проклятье, я же эсса, а не циркачка!
Наконец мне удалось забраться в седло, позволявшее разместиться с относительным комфортом двум седокам. Без стеснения я прижалась к спине Доара грудью и обхватила руками крепкий торс, боясь пошевелиться. Грифон поднялся, я качнулась и испуганно охнула. Зверь под нами ходил и волновался, перебирал лапами, отчего мне хотелось не просто втиснуться в наездника, а задрать ноги и накрепко сцепить замком у него на поясе. Я бы обязательно так и поступила, но опасаясь заработать прострел поясницы, потянуть мышцы или завалиться назад.
– Аделис, расслабься, – попросил мой спутник.
Я нервно потрясла головой, мол, не уговаривай! На спине птицельва способен расслабиться только безумец, то есть ты, Доар Гери.
– Хорошо, психуй дальше, – щедро разрешил он. – Когда ты психуешь, то молчишь и очень тесно ко мне прижимаешься. Даже не знаю, что мне нравится больше.
Определенно, он заработал тычок под ребра, но я уже боялась шелохнуться. Грифон поднялся, а я зажмурилась.
– Добрых дней, риаты! – попрощался Доар с работниками.
– Легкой дороги! – прозвучало в ответ.
Я не спорю, но лучше бы пожелали мягкой посадки.
Зверь взял разбег. Мягкий толчок, мощный взмах крыльями. Мы оторвались от земли.
В одном из любовных романов описывали, как на романтическом свидании герои развлекались полетом на грифоне. Девица визжала от удовольствия, разводила руки, подставляла лицо потокам воздуха, любовалась ошеломительными видами внизу. В общем, наслаждалась.
Реальность оказалась жестокой. Резкий ледяной ветер нещадно бил в физиономию. Дыхание перехватывало. Капюшон плаща слетел с головы еще в первую минуту, но я не смела расцепить окоченевшие руки и натянуть его обратно. Да и сам плащ развевался, как стяг на шпиле властительского дворца во время шквального ветра. Казалось, что еще секунда – застежка расстегнется, и тяжелый покров унесется в неизвестные дали, оставив меня фактически раздетой.
Хотелось подоткнуть край плаща под себя, чтобы тряпка не билась за спиной, но для этого опять-таки нужно было расцепить руки, а я помирала от страха. Спасибо светлым богам, Доару не пришло в голову предложить полуобморочной всаднице полюбоваться видами предзимнего Риора. Я бы решила, что надо мной тонко измываются, и покусала насмешника. Хотя кому я вру? Не покусала бы. Открою рот – сразу завизжу, как припадочная героиня из романа, но не от восторга, а от ужаса. Эссам визжать категорически запрещалось, чтобы не портить образ!
В воздушных ямах зверь ухал вниз, взмывал вверх, ловя сильные потоки. Когда я три раза попрощалась с жизнью и страстно пожалела, что не родилась горгульей, при малейшей опасности обрастающей твердыми гладкими чешуйками, пытка закончилась. Впереди замаячил темный замок, словно выраставший из горы и являвшийся ее продолжением. Грифон заложил умопомрачительный круг и пошел на снижение, нацелившись на каменную площадку. Я снова зажмурилась. Мягкий толчок, несколько размашистых шагов, и мы остановились, хотя мне казалось, что по-прежнему неслись в небе.
Нас встречала стража академии. Люди вокруг заговорили. Видимо, кто-то перехватил поводья, и грифон недовольно затоптался на месте, не желая подчиняться чужой руке. Я не шевелилась, по-прежнему обхватывая Доара за пояс.
– Аделис, ты как?
– Так, будто меня сейчас вывернет наизнанку, – пробубнила ему в спину. – Теперь я точно знаю, что ненавижу летать на грифонах.
– Ты держалась молодцом, – заметил он.
– Я эсса, нас с детства учат самообладанию.
– Тогда, может, ты уже расцепишь руки? – с иронией предложил Доар.