Обшарпанная дверь между двумя простыми грязными, выходившими на Хай-стрит окнами, под одним из которых зияла щель для писем и пакетов. В передних помещениях мисс Лора Фезерс сочетала свои почтовые обязанности с мелкой торговлей тканями, которые, кажется, никогда никто не покупал. В дальней части дома мисс Лора Фезерс жила. Почта всегда закрывалась в шесть — злопыхатели утверждали, будто раньше шести, — и теперь была закрыта, на двери и на окнах опущены прочные жалюзи, словно обороняя почту от клиентов, как крепость обороняется от нападающих.
Дик без любопытства взглянул на контору в легких летних сумерках.
Где-то неподалеку сонно стрекотала припозднившаяся газонокосилка. Он выбросил из головы мисс Лору Фезерс, открыл калитку и пошел по дорожке к дому Лесли.
И тут в здании почты грянул выстрел.
Была какая-то жуткая история о двоих влюбленных, обреченных на вечную разлуку, поскольку они проходили друг мимо друга в разные стороны через вертящуюся дверь одного и того же отеля. Душу и сердце Дика Маркема переполнило схожее ощущение, будто дверь поворачивается исключительно для того, чтобы вновь его выбросить в прежний кошмар.
Определенно выстрел. Пистолет или даже ружье. Дик знал, откуда он донесся.
Ему хотелось бежать, слепо умчаться прочь от того, что его беспрестанно преследовало. Но он отлично понимал, что этого сделать не сможет. Повернулся и бросился по кирпичному тротуару к почтовой конторе. Ничего не слышалось на Хай-стрит, кроме глухого топота по кирпичу его собственных ног.
Вблизи за плотными жалюзи на двери и на окнах виднелась бледная ниточка слабого электрического света.
— Эй! — крикнул Дик. — Эй, вы, там!
Ответа он не ждал, но в некотором смысле дождался. За закрытой дверью послышались удалявшиеся по голым доскам пола шаги: быстрые шаги, украдкой, на цыпочках, отступали в жилую часть дома.
Дик схватился за дверную ручку. Хотя после шести дверь почтовой конторы никогда не открывалась — только для почтальона Генри Гаррета, в девять часов заходившего за вечерней почтой, которую мисс Фезерс заранее укладывала в холщовый мешок, — сейчас она не была заперта.
Перед Диком возник мысленный образ мисс Фезерс, рассуждавшей исключительно о своем гастрите и о непомерных запросах клиентов. Он толкнул дверь, почуяв жженый запах пороха.
Пыльная электрическая лампочка освещала грязное, тесное почтовое отделение с зарешеченным почтовым прилавком справа и прилавком с разложенными на полках рулонами тканей слева. Дальше Дик видел открытую дверь в жилые помещения, откуда слышалось пение и клокотание кипевшего чайника.
Но в первую очередь он увидел другое.
Ящик для писем и пакетов стоял под окном, возле прилавка с тканями. Деревянная дверца распахнута настежь. Брошенные в щель с улицы письма попадали в ящик, но теперь там почти ничего не осталось.
Весь пол был усеян затоптанными конвертами всевозможных размеров, словно их разметал порыв ветра. Туго врученный в трубку журнал в оберточной бумаге еще катился по неровному полу, синяя марка мелькала, мелькала, пока журнал не уткнулся в стойку прилавка с тканями напротив.
А за прилавком с тканями стояла, пошатываясь, сама мисс Лора Фезерс.
Темные глаза ее остекленели, почти ничего не видели, но тем не менее дико сверкали. Женщина, с разъяренным лицом, с пучком седоватых волос, в темном бесформенном платье, выглядела немыслимо страшно, немыслимо жалко. Получив пулю с близкого расстояния, она крепко прижимала к левой груди правую руку с окровавленными пальцами. Наверное, мисс Фезерс смутно осознала, что кто-то вошел, ибо левой рукой, в которой, похоже, торчал какой-то клочок бумаги, непрестанно трясла и указывала с лихорадочной силой на заднюю дверь.
Через секунду женщина, по-прежнему судорожно грозя и указывая кулаком, попыталась что-то сказать, но мешком рухнула за прилавок.
Потом наступила тишина, только в дальней комнате пел и клокотал чайник.
Глава 18
Долго еще Дику Маркему виделись в кошмарных снах устремленные на него глаза, призывный, жалобный, страдальчески-умоляющий взгляд, полный чувств, которые мисс Фезерс не испытывала никогда в жизни.
Теперь она была мертва.
Дик видел, как она лежит за прилавком с широко открытыми глазами, упав на россыпь конвертов, по-прежнему указывая вперед левой рукой. Пальцы слегка расслабились перед внезапным окостенением в жестокой хватке смерти, выпустив валявшийся рядом клочок бумаги, чуть запятнанный по краям кровью.
Тело мисс Фезерс слегка трепыхнулось, как рыба, и замерло. Дик автоматически поднял бумажку, не осознавая зачем. Что-то подсознательно привлекло его внимание.
Кусочек бумаги оказался узкой полоской, оторванной сверху с конверта рядом с маркой, которая на клочок не попала. Внутри застрял совсем крошечный фрагмент писчей бумаги, находившейся в пропавшем конверте. Несколько напечатанных на машинке слов, оставшихся от письма, ошеломили Дика. На оторванной полоске было написано: «Зачем столько глупостей? Если хотите знать, как Лесли Грант это сделала…»
И все. И с другой стороны ничего. Но он пристально уставился на слова, которые у него на глазах становились крупней и крупней.
Потому что были напечатаны на его собственной пишущей машинке.
Никаких сомнений: покосившаяся буква «у» без конца доставляет кучу неприятностей; совсем черное «т» никак не удается хорошенько прочистить. Дик жил за счет напечатанных на машинке рукописей, ради них, неразлучно вместе с ними и всегда с первого взгляда узнал бы шрифт своего «ундервуда». Он несколько секунд стоял, глядя на кошмарный клочок, потом вынужден был отвлечься на что-то другое.
Где-то в жилой части дома послышались тихонько бегущие шаги.
Дик только потом осознал, до чего сам был близок к пущенной в сердце револьверной пуле. Ибо действовал автоматически, не думая о последствиях. По-прежнему крепко держа в руке клочки конверта и письма, перепрыгнул через прилавок и бросился к задней двери.
Перед ним промелькнули три убогие комнаты, расположенные прямо одна за другой. В первой, кухне-гостиной с засаленными обоями, был накрыт к ужину стол, громыхавший на плите чайник пускал клубы пара. Комната оказалась пустой. Дальше дверь в спальню, куда Дик ворвался, увидев совсем рядом напротив дверь в буфетную.
Он, несомненно, гонится за убийцей. В спальне было темно. А кто-то за дверью буфетной изо всех сил поспешно старался повернуть ключ, запереть дверь снаружи.
Но ключ не поворачивался.
Дик бросился к той самой двери и с размаху упал во весь рост, споткнувшись о раму для сушки белья, расставленную прямо у него на пути. Упал звучно, отчего иголками закололо ладони; ударился головой чуть не до сотрясения мозга.
Впрочем, снова вскочил на манер каучуковой кошки, с грохотом отшвырнув раму с дороги. Буфетная тоже была пуста.
Пахло там застоявшейся водой и обмылками, хотя было светлее, чем в спальне. Застекленная задняя дверь еще покачивалась у стены, после того как кто-то несколько секунд назад рванул ее и убежал.
Убежал?
Нет! Только…
В сером свете вырисовывались на темном фоне прямоугольники окон буфетной. Дик выскочил через заднюю дверь в сладко пахнувшую темноту, в шорох каштановых листьев и ошеломленно понял, куда попал.
Пробежав через узкое длинное здание почтовой конторы, он оказался на расстоянии в пятьдесят с лишним футов от Хай-стрит. За каменной стеной высотой до груди, огораживавшей участки, виднелась часть задней стены дома Лесли Грант.
Бежавшая тень убийцы, размытая и бесформенная, пересекала лужайку. Слилась на мгновение со стволом дерева, поколебалась и медленно двинулась к черному ходу в дом Лесли. На кухне свет не горел, рассмотреть что-либо не представлялось возможным. Дик только видел, как черная дверь открылась, закрылась, фигура растаяла.