история моего покаяния.
Глава 1.
Мое настоящее…
Лето.
Мое самое не любимое время года. Не из–за жары и влажности Луизианы; нет, это
из–за кошмаров, которые летом становятся тяжелее день ото дня.
Я могу вынести влажность.
Я могу справиться с жарой.
Я могу даже избегать туристов, посещающих Французский квартал.
Но кошмары, воспоминания о прошлом, напоминания о том, что символизирует для
меня начало лета – невыносимы.
Мои дни в «Клубе Лафайет», в качестве управляющего «Девочками Джетта»,
окончены, и теперь, я ответственный за новый общественный центр, который финансирует
мой лучший друг – Джетт Колби. Когда я работал в клубе, помогая «Девочкам Джетта»
танцевать для городской элиты, я мог спрятаться и делать свою работу, а затем слоняться
из угла в угол.
Но, начав новое дело, я столкнулся с тем, что такой грешник, как я, должен строить
из себя чертового весельчака и порядочного гражданина.
Я очень далек от порядочного гражданина.
Джетт Колби именно такой. Он открыл «Клуб Лафайет», чтобы спасти женщин от
жизни на улицах. Он назвал их «Девочками Джетта» и создал систему, где они получают
не только образование, но и средства к существованию. Сотрудники клуба чередуются,
работая в общественном центре, который включает меня и Девочек. Мы трудимся во благо
общества; предлагаем им бесплатное образование, здоровье и второй шанс в жизни.
Но я не могу представить себя, в качестве служащего обществу, это чертовски
нелепо.
У меня были сомнения по поводу этой идеи, но я должен страдать, поэтому я это
делаю.
Голди, невеста Джетта, задалась целью, доставать меня всякий раз, когда
появляется такая возможность. В ее планы входит постоянно втягивать свою лучшую
подругу Лайлу, после того, как я решил вычеркнуть ее из своей жизни.
Лайла.
Она уникальна, та женщина, которую можно встретить только раз в жизни, она
покоряет своим появлением в комнате. Она проникает в мозг, и остается там навсегда.
Когда я встретил ее, я знал: у меня не было ни единого шанса избавиться от нее, и
то, что она тесно связана с моим окружением, никак не помогает.
Но как и на все остальное в моей жизни, я не могу претендовать на нее.
Я не могу продолжать испытывать чувство вины и полностью отдаться ей. Я ни за
что не стану разделять свои грехи с Лайлой. Я не в силах вынести ее осуждение – только
не от нее. Мне нужно, чтобы Лайла боготворила меня, чтобы смотрела на меня своими
зелеными глазами и заботилась обо мне.
Я эгоистичный ублюдок, но это единственное, за что я держусь в этом мрачном
гребаном мире.
Я подношу к губам полупустой стакан виски и залпом выпиваю. Обжигающая
янтарная жидкость скользит по горлу, напоминая мне, что несмотря на оцепенение, я все
еще жив .
Блядь, но я не должен быть жив. Прямо сейчас, я должен гнить в тюрьме, если бы
не Джетт и его деньги.
Я с силой прижимаю руку ко лбу, пытаясь избавиться от нарастающей головной
боли, пока позади меня гремит музыка. Голди празднует свою первую выставку в
художественной галерее. Ее подружки из Девочек Джетта, танцуют и напиваются, а Джетт
сидит рядом со мной, пытаясь заставить себя получать удовольствие.
– Ты падаешь духом, Кейс, – кричит Голди, через весь зал.
– Скажи что–нибудь, чего я не знаю, – бормочу я, делая очередной глоток виски.
– По крайней мере, Диего больше не разговаривает с Лайлой, – шепчет мне Джетт.
Вот уж, блядь, спасибо.
Наш хороший друг Диего, провел большую часть ночи разговаривая с Лайлой,
заставляя ее смеяться, и уделяя ей такое внимание, какое она заслуживает. Но это
продолжалось до тех пор, пока я не оттащил его в сторонку поговорить наедине, чтобы он
наконец свалил, как третий лишний.
Я выстроил вокруг нее крепость, пусть все присутствующие на вечеринке думают,
что это жест пещерного человека. Судя по ее настроению и убийственному взгляду в мою
сторону, она не в восторге. Мне не нужно смотреть на нее, чтобы знать, что она мечет в
меня кинжалы, – я чувствую это.
Это хреновый поступок, особенно с тех пор, как я не позволяю Лайле быть частью
моей жизни. Но я мудак и не могу позволить кому–то быть рядом с ней, до тех пор, пока я
не буду в состоянии выбросить ее из своей головы, хотя в глубине души знаю, что этого
никогда не будет.