Внезапно она шагнула вперед и взяла Чейза за руку.
— Пойдем поужинаем. Марджи всегда оставляет еды больше, чем достаточно. На двоих там точно хватит. — Ее голос был тихим и слегка хрипловатым.
Напряжение, которое все это время испытывал Чейз, постепенно его оставляло.
— Спасибо, — поблагодарил он.
Фэй отвернулась. Предложение поужинать означало только одно: она простила Чейзу то, что он, желая до нее достучаться, заговорил о ее братьях. Или, возможно, она таким образом просто благодарит его за сегодняшнюю помощь?
Фэй по-прежнему старалась идти прямо, периодически отодвигая руку Чейза от своей талии.
Да, я пригласила его поужинать со мной, но, как бы там ни было, новых нравоучений я не потерплю.
Чейз, в общем-то, и не собирался больше говорить ей ничего из того, что могло бы вывести ее из себя, он и так позволил себе сегодня слишком много.
Однако довольно забавно: когда я сказал именно те слова, после которых она вполне могла бы меня выгнать, она, напротив, Пригласила меня на ужин.
Чейз до сих пор не понимал, почему он с упорством, достойным гораздо лучшего применения, продолжает совать свой нос в жизнь Фэй, в то время как она, кажется, принимает его заботу без особенного энтузиазма и, больше того, постоянно на него злится за проявленное внимание.
Начиналось все просто как соседская забота, но теперь это вообще непонятно что! Может быть, не у одной Фэй проблемы? Может, и мне стоит получше присмотреться к своей жизни и понять, чего же мне не хватает?
Они наконец пришли на кухню. Чейз сразу же принялся доставать из духовки сковородки и кастрюли с еще не успевшей остыть едой. Как и предполагала Фэй, Марджи приготовила намного больше, чем может съесть один человек. Сегодня это был огромный кусок запеченного мяса и феттучини в сливочном соусе. В дополнение к ним в холодильнике стояли два салата: острый и фруктовый.
Пока Фэй доставала из шкафа таблетки от головной боли, Чейз нашел термос и чашки и разлил кофе. Он никогда не казался Фэй особенно домовитым, поэтому ей было очень интересно наблюдать, как он справляется с делами на кухне. А справлялся он весьма неплохо. Фэй села, поставила локти на стол и положила подбородок на сложенные кисти. Ей было невероятно больно двигаться, но, несмотря на физическую слабость, она ощущала странное облегчение, как будто внутри нее прорвалась огромная плотина и все ее мучения стремительным потоком вылились наружу.
— Я бы мог помочь тебе сесть, — сказал Чейз, закончив наливать кофе и усевшись за стол.
— Большую часть своей жизни я садилась без чьей-либо помощи, — ответила Фэй, раскладывая на коленях салфетку.
Он ничего не ответил, только отрезал огромный кусок мяса и положил его ей на тарелку. Она промямлила «спасибо» и приступила к еде. Только теперь она почувствовала, насколько проголодалась, и чем больше она ела, тем легче ей становилось.
Они ели молча. У людей, у которых на счету каждая минута, нет времени на разговоры за обедом, к тому же их работа требует очень много физических сил и энергии, поэтому за столом они предпочитают концентрироваться на еде, а не на пустой болтовне. Разговор ожидался после ужина. Фэй расслабилась и теперь чувствовала себя гораздо лучше, но в то же время старалась не терять бдительность. Разговор, начатый еще в спальне, по всей видимости, должен был продолжиться. Ожидание раздражало Фэй.
Вряд ли сейчас мы станем беседовать на какую-нибудь другую тему. Скорей всего Чейз продолжит допекать меня предложениями съездить в больницу.
Фэй больше не злилась на Чейза, и ей было даже приятно, что он сейчас сидит с ней за одним столом. Ей до смерти надоело ужинать в одиночестве, впрочем, она довольно редко ела за столом на кухне. Обычно Фэй ставила еду на поднос и относила ее наверх, в свою комнату. Она до сих пор не могла спокойно смотреть на пустые стулья мальчиков. Сегодня же, несмотря на происшедшее на холме, ей нравилось ужинать здесь. Она по-прежнему смотрела на места Тая и Троя, но при этом не ощущала такой резкой душевной боли, как раньше. Было ли это оттого, что кто-то ужинал вместе с ней, или оттого, что этим «кто-то» был именно Чейз?
— У тебя появился румянец на щеках, — сказал он, ставя на стол чашки с кофе.
Фэй отодвинула тарелку и потянулась за своей чашкой.
— Ну, я же поела. Оказывается, я успела очень проголодаться.
— У тебя здоровый аппетит, это хороший знак.
— Да перестань ты уже искать знаки! У меня всего лишь несколько царапин, шишка на лбу и немного потянуты мышцы. С кем не бывает?
— Ты можешь попросить кого-нибудь остаться с тобой на ночь?
— Я не нуждаюсь в сиделке.
— Ты повредила голову, это не шутки.
— Со мной все будет нормально.
Она старалась говорить как можно мягче, но это давалось ей нелегко. Теперь, когда ее отношения с Чейзом начали налаживаться, она поймала себя на мысли, что совсем не знает, как себя вести, как разговаривать с ним без прежнего сарказма и колкостей.
— Сможешь сама разобрать себе постель?
Вопрос означал одно: он собирается уходить, но Фэй почему-то больше не хотелось его отпускать. Напротив, она надеялась, что он побудет еще какое-то время.
— Я собираюсь немного посмотреть телевизор, может, даже засну в гостиной, на кресле. Мне в нем даже удобнее, чем на кровати.
Вот так! Я вполне могу говорить с ним вежливо!
Но когда Чейз продолжил, Фэй поняла: все-таки не стоило менять гнев на милость, ее дружелюбный тон дал ему надежду. Он решил, будто можно продолжать настаивать на своем.
— И все-таки мне бы не хотелось оставлять тебя одну. Тебе может стать плохо, и некого будет позвать на помощь.
— Не понадобится мне никакая помощь! Я сама со всем справлюсь! Я знаю, как действовать в подобных ситуациях.
— Знать и суметь сделать — две большие разницы, — проговорил Чейз. — Я уберусь на кухне.
Он встал и начал собирать тарелки, прежде чем Фэй смогла ему хоть что-то возразить. Он принялся загружать их в посудомоечную машину, и Фэй отметила про себя, что он справляется весьма неплохо. Хотя, в общем, это всего лишь машина, вряд ли руками он бы мыл посуду так же охотно. Тай и Трой, например, из всех дел на кухне признавали только работу с посудомоечной машиной, они заявляли, мол, такая работа хотя бы частично похожа на мужскую.
На сей раз воспоминания о Тае и Трое не причинили Фэй прежней, уже привычной боли, и это снова всколыхнуло в ней чувство вины. Она настолько погрузилась в собственные мысли, что не заметила, как Чейз убрал со стола, и не расслышала толком его вопрос.
— Ты засыпаешь?
— Я в порядке, — ответила Фэй на автомате.
— Я спросил, ты засыпаешь? Да, нет?
— Нет.
На самом деле она впала в то свое обычное состояние, в котором после смерти братьев могла пребывать часами. К счастью, Чейз этого не заметил.
— Давай посмотрим, можешь ли ты сама идти.
Фэй попыталась приподняться, держась за край стола, но боль в мышцах не позволила ей встать, и она плюхнулась обратно на стул. Фэй сделала еще одну попытку, но опять безрезультатно. Тогда Чейз, аккуратно придерживая ее за талию, помог ей подняться.
— Я видел, у тебя в ванной есть мазь от ушибов, ты пока помажь свои синяки, только постарайся не попасть на царапины, а я отгоню машину и принесу тебе пакет со льдом.
Фэй ничего не ответила. Она пыталась привыкнуть к боли, снова сковавшей ее тело.
Зря я встала, надо было еще немного посидеть, может, тогда мне стало бы легче.
Фэй решила: скорей всего боль немного утихнет, если она пройдется, поэтому она повернулась и медленными неуверенными шагами направилась из кухни в коридор. Когда Фэй дошла до ванной, она двигалась уже гораздо свободней, тем не менее ей нелегко было снять с себя джинсы и рубашку и намазать мазью синяки и ушибы. Наконец Фэй закончила, оделась и пошла в гостиную. Телевизор все еще работал, видимо, Чейз забыл его выключить. Надеясь еще немного разработать мышцы, она сделала пару кругов по комнате и села на одно из раскладных кресел, предварительно постаравшись опустить его спинку как можно ниже. Вскоре вернулся Чейз, он принес термос с кофе, чашки и пакет со льдом. Фэй заметила, что у него на плечах и в волосах блестят капельки воды.