Кавалер прекрасно понимал, что значит окружить себя прекрасными, поднимающими настроение вещами, сделать так, чтобы чувства всегда оставались обостренными, а дар воображения не простаивал. Но вот представить себе, чтобы вожделение коллекционера устремлялось к чему-то высшему, нежели искусство, к чему-то более обаятельному, чем красота, этого он понять никак не мог. Он был охотником за счастьем, а не за блаженством. Размышляя о счастье, Кавалер никогда еще не пытался найти глубоких расхождений между счастливой жизнью и достижением экстаза. Экстаз, сказал бы он, не только предъявляет необоснованные требования к жизни, но должен также внушать отвращение.
Как сексуальные чувства, когда они концентрируются в желании беззаветной привязанности или в самозабвенной любви, выливаясь потом в страсть и привычку, а тяга к искусству (или к прекрасному) может со временем выразиться в ощущении избытка и от перенапряжения исчезнуть.
В действительности любовь — это желание умереть от любви. Или жить только внутри любви, что, собственно говоря, одно и то же. Взлететь и никогда не приземляться.
— Хочу это, — говорите вы. — И вон то. И то. И еще это.
— Заметано, — отвечает любезный продавец.
Если вы достаточно богаты и можете покупать все, что только пожелаете, то, вероятно, захотите перенести свои устремления в погоне за недостижимым и ненасытным на строительство какого-то причудливого и замысловатого здания, чтобы жить там и размещать свои коллекции. Такой дом явится самой законченной формой фантазии коллекционера об идеальной самостоятельности и изолированности.
Итак, вы говорите своему архитектору:
— Хочу это. И вон то. И то. И еще это.
А архитектор приводит свои доводы против.
— Это невозможно. — Или: — Я не понимаю.
Вы пытаетесь объяснить. Применяете нечестивое слово «готика» или еще какое-то название устарелого стиля, соответствующее обсуждаемой эпохе. Похоже, архитектор начинает понимать. Но вам вовсе не хочется, чтобы он понимал. «Я подумываю о восточном стиле», — говорите вы, имея, однако, в виду лишь декор в восточном духе, позволяющий, на ваш взгляд, уйти от того состояния, которое вы называете видением или провидческим трансом.
Архитектор все же выполняет, хотя и с трудом, ваши прихоти, все-таки вы ведь самый щедрый клиент, с которым ему приходилось иметь дело. Однако как бы точно он ни воспроизводил ваши задумки, все равно вы полностью не удовлетворены. Без конца требуете переделок и дополнений в конструкции. На ум то и дело приходят новые фантазии. Или же новые уточнения и усовершенствования старых замыслов, которые вынудили вас взяться за строительство этого здания в первую очередь.
— Мне нужно большего, — говорите вы измученному придирками подобострастному архитектору, который теперь начал игнорировать некоторые указания чудаковатого заказчика или кое-что упрощать по-своему. — Большего, большего.
Постройку такого здания явно никогда не закончить.
Вам кажется, что еще чуть-чуть и все будет завершено, однако конца-края так и не видно.
И только потому, что замок был недостроен (собственно говоря, его никогда и не удастся достроить), Уильям решился показать его, выставить, так сказать, на театральные подмостки. Поскольку никто из них, даже герой, не мог переиграть и превзойти его.
Он распорядился подвесить факелы на деревья по пути следования и выставить группы музыкантов вдоль специально прорубленной для проезда карет просеки и еще несколько музыкантов разместить в глубине леса, чтобы отражать торжественное эхо. Все это делалось для удовольствия гостей, пока те будут проезжать в сумерках через лес. Когда первая карета выехала на открытую поляну, еще не стемнело и можно было разглядеть флаг героя, развевающийся на восьмиугольной башне громадного крестообразной конструкции здания, уже обрамленного цепью декоративных башенок, фронтонов, закрытых балкончиков и крепостных башен. Флаг героя был единственной уступкой Уильяма во всем этом театрализованном представлении в честь самого знаменитого в Англии человека.
Хозяин пригласил гостей войти в замок со стороны западного трансепта[84] и провел через большой зал в комнату, которую называл приемной кардинала, где на длинном узком обеденном столе стояла серебряная посуда для банкета. После обильного застолья супруга Кавалера показала пантомиму: настоятельница монастыря приветствует новых послушниц, пришедших постригаться в ее обитель.
— Похоже, очень уместная сценка, — подковырнула она Уильяма после представления.
84
Трансепт — поперечный неф (архитектурная конструкция) или несколько нефов, пересекающих продольный объем в крестообразных по плану зданиях.