Поджечь храм! Разбить вазу! Изрезать ножом Венеру! Раздробить великолепные пальцы ног у скульптуры молодого греческого воина!
После этого одержимому становится стыдно за содеянное, и он впадает в состояние апатии. С этого момента преступник опасен, пожалуй, только самому себе, поскольку подобное преступление дважды не совершается. Рецидив данной формы психоза исключен. Мы знаем, что мистер М., разбивший «портлендскую» вазу, после того как навязчивая идея разрушить предмет реализована, не заявится снова в Британский музей и не расколошматит вдребезги Розеттский камень[88] или коллекцию мраморных скульптур, да и вряд ли, чтобы с такой же целью зашел еще кто-то, поскольку во всем мире, оказывается, насчитывается не более десяти-пятнадцати произведений искусства, вызывающих подобное замешательство (эти подсчеты, видимо, заниженные, принадлежат хранителю музея изящных искусств во Флоренции, города, где находятся два таких шедевра, как статуя Микеланджело[89] и полотно Боттичелли «Рождение Венеры»). «Портлендская» ваза в их число не входит.
Никому не удастся излечить мистера М., которого суд приговорил к штрафу в размере трех фунтов стерлингов или к двум месяцам исправительных работ. У него в кармане оказалось всего девять пенсов, поэтому его упрятали в тюрьму, но через несколько дней выпустили, когда кто-то заплатил за него штраф. (Поговаривали, что его благодетелем оказался милосердный аристократ, не кто иной, как сам герцог Портлендский, заявивший, что не хочет предъявлять гражданский иск молодому человеку, возможно, сумасшедшему.) А через семь месяцев один смелый и опытный искусствовед музея тщательно изучил вместе с помощником сто восемьдесят девять «портлендских» осколков и склеил вазу.
Можно ли восстановить что-то, вдребезги разбитое, чтобы оно стало таким же, как и прежде? Да, можно, но лишь при поверхностном осмотре отреставрированная вещь будет казаться первозданной.
Эту новую вазу, не копию, но уже и не оригинал, опять поставили за стекло в зал, и ни один посетитель музея не догадывался, что она была в свое время разбита и отреставрирована, пока ему не говорили об этом. Для тех лет реставрация была проведена великолепно, а ваза долго стояла, пока время не взяло свое. Прозрачный клей пожелтел, вспучился, и соединительные швы стали заметны. И вот в 1989 году было принято рискованное решение провести новую реставрацию вазы. Прежде всего ее нужно было разобрать на прежние кусочки. В этих целях специалисты погрузили вазу в жидкость, растворяющую пересохший клей, и, разъединив один за другим сто восемьдесят девять осколков, промыли каждый в теплой воде с мыльной, без ионов пеной, а затем опять собрали их, промазав новым самозасыхающим клеем и специальной клейкой смолой, затвердевающей под воздействием ультрафиолетовых лучей за полминуты. Вся работа, каждый этап которой проверялся под электронным микроскопом и запечатлевался на фотографиях, заняла девять месяцев. Результат получился оптимальный. Теперь ваза будет стоять как оригинальная вечно. Ну если не вечно, то, по меньшей мере, простоит еще сотню лет.
Однако не все можно восстановить в прежнем состоянии — не вернешь, например, разбитую жизнь или утраченную репутацию.
В первой половине января героя назначили заместителем командующего британским флотом в Северной Европе, и он получил под свое начало новый флагманский корабль и отдельную эскадру — начальство все еще косилось на него за недостойное поведение в последние два года. Гилрей ознаменовал возвращение героя на подобающую ему должность новой карикатурой, названной «Дидона в отчаянии». Кавалерша была изображена в виде безобразно толстой женщины, встающей с постели, громадные мясистые ручищи протянуты к распахнутому окну, за которым видны море и эскадра уплывающих кораблей. Под рисунком помещался стихотворный текст:
88
Розеттский камень — базальтовая плита с параллельным текстом 196 года н. э. на греческом и древнеегипетском языках.
89
Видимо, автор имеет в виду знаменитую копию Давида работы Микеланджело, заменившую в 1873 г. оригинал.