Три года…
Если вскользь оброненный Полюшкой срок соответствовал действительности, сомневаться в чём, собственно, особо не приходилось, то получалось, что Эльзе теперь должно было быть около восемнадцати лет. Эмия присмотрелся к ней повнимательнее и пришёл к однозначному выводу, что, по крайней мере, внешне она этому возрасту соответствовала на все сто. Да и не только внешне, если припомнить то, с какой умеренной эмоциональной реакцией она отреагировала на их внезапную встречу. Да, были слёзы и неожиданные (для Эмии уж точно) объятия, но в остальном Эльза повела себя вполне взросло. Быстро завела его обратно в дом, позвала Полюшку, представив их с Эмией друг другу, и в кратчайшие сроки разыскала Макарова, организуя текущее собрание. Это впечатляло и… даже вызывало в Эмии определённую гордость.
С другой стороны, известие о трёх прошедших годах заставляло задуматься и о многих других вещах. В первую очередь о том, почему тело Эмии находилось в настолько удовлетворительном состоянии, если всё это время он провёл, без сознания лёжа на кровати. Без сомнений, он ощущал слабость и тяжесть во всём теле. Да и при простом взгляде было видно, что в объёме мышечной массы он потерял. Только вот за три года его мышцы должны были атрофироваться настолько, что ни о каком самостоятельном вставании с постели не могло быть и речи.
Эмия раздумывал о том, а не проверить ли ему себя с помощью магии, однако быстро отмёл эту идею. Слишком уж рискованной она была. Эмия всё ещё помнил, как впервые попробовал воспользоваться магией после прибытия в Земной Край. Тогда нехватка информации о собственном новообретённом теле вылилась в весьма болезненный опыт, который Эмии без крайней на то необходимости повторять совсем не хотелось. Мало ли через какие преобразования прошёл его организм, пока его лечили три года к ряду неизвестными Эмии методами.
Потому к решению насущных вопросов Эмия решил подойти более подходящим способом.
— А что вообще со мной произошло? — прямо спросил он о том, что его интересовало, прерывая только набиравшую оборотов перепалку.
Все разом замолчали и скрестили свои взгляды на нём одном.
— Ты чуть не умер, Эмия, — взяла слово Эльза с вмиг помрачневшим выражением лица. Видимо, сказывались болезненные воспоминания. — Мы столкнулись с чёрным драконом, и ты остался сражаться с ним в одиночку, чтобы дать нам с Миражанной шанс сбежать, — поведала она о том, что он и так уже знал.
— Это я помню, — заметил Эмия. — Но что было дальше? Я всё ещё жив, хоть вероятность такого исхода событий и была ничтожно мала, — признался он, что выйти живым из описанной схватки всерьёз не рассчитывал. — Я убил дракона, или что?
— Он тоже выжил, — ответила Эльза, подходя чуть ближе. — Было похоже, что ты сильно ранил его, но он улетел, и больше мы его не видели.
— Ничья, значит? — хмыкнул Эмия. — Хороший результат, учитывая обстоятельства.
— Вряд ли это можно называть ничьёй, — не согласилась Эльза, тень прошлого на лице которой стала ещё мрачнее. — Не могу сказать ничего конкретного насчёт дракона, но вот твои раны, Эмия… — она замялась и очень тяжело вздохнула. — Не думаю, что какая бы то ни было рана, полученная им, могла с этим сравниться…
— Хватить мяться, девочка, — недовольно стрельнув в Эльзу острым взглядом, снова перебила её Полюшка. — Говори прямо. Этот монстр, — указала она пальцем левой руки на Эмию, — не должен сейчас здесь сидеть и разговаривать. Он должен быть мёртв. Уже очень-очень давно.
— Не называйте его так! — возмутилась Эльза, заметно повысив тон. — Госпожа Полюшка, мы уже много раз говорила вам, что Эмия — человек. Прошу вас, перестаньте его оскорблять. Особенно сейчас.
— Я буду называть его так, как он того заслуживает, — осталась непреклонна Полюшка. — Он, — снова бесцеремонно ткнула она в Эмию пальцем, — не человек. Даже «монстр» — слишком мягкое определение для того, что он из себя представляет. Жаль, ничего более подходящее ещё не придумали.
— Довольно, Полюшка, — негромко, но строго произнёс Макаров. — Эмия только-только очнулся. Будь с ним мягче, — одновременно и попросил, и потребовал он. — Не забывай, если бы не Эмия, Роб…
— Роб давно мёртв, — невозмутимо отрезала Полюшка. Судя по всему, нежелание дослушивать своих собеседников до конца было одним из её неотъемлемых качеств. — И он — единственная причина, почему я вообще до сих пор трачу на всех вас своё время. Так что не смей больше прикрывать его именем, Макаров, — она глянула на Макарова так, как могла только очень старая знакомая, пережившая вместе с ним не одну и не две тяжёлых истории. — Или я разозлюсь по-настоящему.