В школьные двери сновали, как муравьи, дюжины избирателей. В здании располагалось несколько избирательных участков, высокая явка граждан радовала. На крыльце их остановила тощенькая девочка с папкой бумаг, криво исписанных шариковой ручкой.
— Простите, а вы сможете на выходе сказать, за кого проголосовали? — робко поинтересовалась она, кутаясь в шарф. Стоять на улице было холодно.
— Без проблем, — кивнула Юля.
— А вы? — обратилась она к Тимофею, держащему Юлю за руку.
— А я голосую в другом районе, — покачал головой парень, и оба скрылись за деревянной дверью в школьный холл.
Избирательный участок, к которому была «привязана» Юленька, находился на последнем этаже здания, его легко было найти по большому количеству распечатанных указателей «УИК 1136» со стрелочками куда-то наверх. Перед тем, как зайти внутрь, молодые люди тщательно осмотрели прилегающую к школе территорию. У Юли, у которой нервы были на взводе, тут же вызвала подозрения парочка микроавтобусов, стоящих припаркованными возле ограды. Из авто никто не выходил, стекла были затемнены. Несколько минут Юля напряженно смотрела в их сторону, но ничего не произошло.
— Ты прямо ищешь нарушения, — заметил Тим, когда он встал рядом с ней в очередь на выдачу избирательных бюллетеней. — Не найдешь, так расстроишься?
— Возможно, я перегибаю, — согласилась Юля. — Но чем черт не шутит?
На ее взгляд в столь поздний час на участке было очень много народа. Люди толкались, пытаясь соблюсти тайну голосования в кабинках, больше напоминавших современные будки для моментального фото. Занавеска, за которой находился стол и ручки, едва прикрывала находящемуся в кабинке человеку колени. Это противоречило телевизионной рекламе, оплаченной партией «Единая Россия» с целью привлечь молодежь на выборы: в ролике парень с девушкой занимались сексом прямо в кабинке для голосования, что им чрезвычайно нравилось[24]. Ради такого, по смыслу ролика, стоит прийти и проголосовать. Однако в кабинках на Юлином участке сексом заняться бы не получилось, да и не слишком хотелось.
— Опять обманули, — пробормотала девушка, но довести свое возмущение до Тимофея она не успела. Подошла ее очередь получать бюллетень.
— Добрый день, — не отрывая глаз от списков избирателей, поприветствовала ее член избирательной комиссии. — Паспорт, пожалуйста?
Юля протянула паспорт в обложке, на которой был изображен Ёжик в Тумане. Взгляд девушки упал на списки, в которых дама за столом нашла ее имя и фамилию. В этом году голосование проходило по экспериментальной схеме: столы разделялись не по номерам домов в районе, а по алфавиту. Вписывать приходилось не только паспортные данные, но и сличать адрес прописки с тем, что был указан в соответствии с избирательным списком.
— Распишитесь, — скомандовала женщина, протягивая ей ручку. Юля быстро проверила, все ли данные внесены верно. Рядом с ее собственной фамилией на следующих строчках значились данные ее родителей, много лет живущих за границей и не принимавших участие в голосовании на этом участке. Юля с облегчением отметила, что напротив их имен никаких пометок поставлено не было, значит, их голоса еще никто себе не присвоил. Все ее семья шла подряд, под одной фамилией и значилась проживающей в доме номер 6, в квартире 90. Это был небольшой дом, где их апартаменты шли последними по счету, выше них жильцов не было. Однако в списке, к удивлению Юленьки, стояло указание на какого-то человека, проживающего в их доме, в квартире 90 «а». Юля в шоке несколько минут смотрела на список перед собой. Кто-то прописан на их чердаке?
Тетка из избирательной комиссии многозначительно откашлялась, возвращая Юлю к реальности. Ее толстый палец указал на графу для подписи, которую девушка, все еще размышляя о несуществующей квартире, поставила автоматически. Удовлетворившись полученной закорючкой, дама выдала ей 2 бюллетеня — для голосования за кандидатов в петербургское законодательное собрание и в Государственную Думу в Москве. Юля свой выбор давно сделала, теперь хотелось поставить «галочку».
Девушка, сжимая в руках бланки для голосования, юрко протискивалась между очередями, стоящими в направлении других столов. Взгляд зацепился за дремлющую у урны для голосования бабушку, на вид ей было лет 85, не меньше. Глаза у старушки были закрыты, худая грудь с бейджиком «наблюдатель» медленно вздымалась. Юля отметила, что в качестве контролирующей стороны бабуля была более чем бесполезна. Оглянувшись в поисках других наблюдателей, она никого не увидела.